и сосчитать не могла бы, как часто она хотела спросить об этом отца. Но ей было страшно. Она боялась ответа. И боялась потерять то, что у нее еще оставалось.
– Пап…
– Ну говори уже, чего тебе? – в своей обычной манере буркнул Исаак.
Джудитта оглянулась. Она смотрела на этот незнакомый ей мир, суливший новую жизнь. Смотрела на спину своего отца. На этот раз он не сбежал один, нет, он взял ее с собой. Девочка набрала воздух в легкие, чувствуя, как отчаянно колотится сердце.
– Папа, я хочу у тебя кое-что спросить, – дрожащим голосом произнесла она, зажмурившись. – Ты злишься на меня за то, что я убила маму? – Джудитта говорила очень быстро, прежде чем страх успел взять верх над решимостью. – Поэтому я росла с бабушкой, а тебя никогда не видела?
Исаак как раз собирался повернуться к ней, но этот вопрос застал его врасплох. Мужчина вздрогнул, как от удара. Ему не хватало сил оглянуться, горло сдавило.
– Пойдем… – пробормотал Исаак. – Скоро стемнеет и… Давай, нам пора идти…
Сделав пару шагов, он заговорил, так и не посмотрев на свою дочь.
– Твоя мама… умерла при родах. Это не ты ее убила. Есть… огромная разница между… ну… Я надеюсь, в глубине души ты сама понимаешь…
Джудитта шла за ним, опустив голову.
– Я и понятия не имел, что… Я не приходил к тебе, потому что… Ну, моя жизнь не то чтобы… Ну, я тебе рассказывал, по крайней мере, кое-что… Но ты выросла с бабушкой вовсе не потому, что я не хотел тебя видеть, а потому, что доверял ей… а ты… потому что… ты… – Исаак окончательно сбился.
Он чувствовал, что дочь за его спиной затаила дыхание. И только теперь он понял, кем на самом деле была Джудитта, Джудитта, казавшаяся такой взрослой и независимой. Девчушкой, выросшей с мыслью о том, что отец ее ненавидит.
– Не знаю, как я мог быть так глуп… – прошептал Исаак. – Я не знаю! – крикнул он, резко останавливаясь.
Джудитта замерла, выставив вперед руку, чтобы не наткнуться на отца. Ее ладонь коснулась его плеча, и Исаак вздрогнул. Заметив это, девочка отдернула руку.
– Прости… – прошептала она.
– Все не так…
Они стояли возле дороги. Исаак так и не нашел в себе сил повернуться к дочери.
– Я рассказывал тебе, что мой отец был лекарем. – Исаак понимал, что этот разговор преисполнит его давно забытой болью, болью, которую он не хотел испытать еще раз. – Хорошим лекарем, лучшим на острове Негропонте. Лейб-медиком венецианского посла. Я не застал те славные времена, я ведь родился в тысяча четыреста семидесятом, когда турки завоевали остров и прогнали оттуда венецианцев. Отца не убили. Турки даже позволили ему и дальше работать врачевателем, но только в центральной части острова, где жили одни бедняки, в основном пастухи. И отец приспособился к сложившимся обстоятельствам… в то время как его душу отравляли гнев и тоска по прежней жизни. Он был гордым, высокомерным и упрямым, самым упрямым из всех людей, что жили на этой земле. – Исаак осекся. – Тебе никого не напоминает? – Он грустно улыбнулся.
