и, может быть, у себя на родине даже кого-нибудь убили. Еще распространялись слухи, будто все чернокожие больны, причем больны СПИДом и другими смертельно опасными болезнями. Также в ходу были слухи о том, что они распространяют наркотики и многими другими способами сбивают с пути истинного идеальных и чистых жителей Большой Джамахирии[18]. Самый абсурдный лозунг гласил, что они занимают рабочие места уважаемых и образованных ливийцев. Какая чушь! У них ведь были самые низкооплачиваемые специальности, они выполняли самую грязную работу, которой ни один араб не будет заниматься ни за какие деньги.
– Мой брат находился в лагере для интернированных под Себхой, в центре Сахары, – начинает свой рассказ первый посетитель, которого принимает Малика, интересный мужчина лет тридцати. Сердце у нее бешено бьется и чешутся руки. Она не знает, какую страшную историю услышит. – Он приехал в Ливию официально, по контракту, как квалифицированный электрик.
Посетитель прикладывает ксерокопию визы и bitaki[19], действующих еще полгода с момента задержания.
– Оставьте документы, я сейчас дам вам расписку, а когда ознакомлюсь с ними, верну. Может, через две недели.
– Но я вам все объясню, чтобы не было недоразумений, – упирается мужчина.
– Если дело будет квалифицировано, то вы оплатите услуги курьера, какие-то двадцать долларов, и мы вышлем документы в министерство юстиции в Триполи.
– Мне важно, чтобы мать получила компенсацию за самого младшего и самого любимого сына. Он выехал, потому что хотел немного улучшить наше положение, а вернулся в гробу. Его схватили ливийцы-подростки, избили, изнасиловали, обокрали и в конце концов подбросили едва живого на пост полиции как нелегального иммигранта-беженца. Об этом должно быть в деле, потому что потом это неоднократно повторялось в лагере. А когда из красивого парня, посмотрите на снимок, он превратился в скелет, едва держащийся на ногах, им занялись местные садисты.
Малика смотрит на фотографию, на которой запечатлен смеющийся чернокожий парень. Прямой узкий нос, как у брата, который сейчас сидит за пуленепробиваемым стеклом и рассказывает трагическую историю своей семьи. Полные губы и доверчивые глаза сразу вызывают к нему симпатию.
– Они мучили его, как в Средневековье, а когда фантазии не хватало, обращались к опыту нацистов… Во что они его превратили… – Мужчина закрывает глаза рукой, но Малика и так видит текущие между его пальцами слезы.
– Откуда вы это все знаете? Кто вам рассказал? – взрывается она, ведь в такие ужасы невозможно поверить.
– Я прилагаю признания двух свидетелей, которым удалось пережить это пекло. – Гражданин Ганы показывает пальцем на документы, лежащие перед Маликой. – Кроме того, нам ведь отдали тело.
– В закрытом гробу.
– Мы должны были его открыть, – шепчет посетитель сдавленным голосом,
Название Ливии.
