подвести электричество.
Александр пригвоздил его холодным взглядом:
– Прежде всего люди, сержант.
– Но у нас приказ полковника, – промямлил Кашников.
– Нет, сержант, здесь приказываю я. Шевелись!
Александр принялся разгребать груды булыжников, обломков рам и осколков стекла. Света почти не было, видимости – никакой. Руки и одежда были покрыты пылью. Он порезался о стекло, но даже не чувствовал боли и понял, что ранен, только когда увидел капавшую с рук кровь. До него по-прежнему доносились стоны.
– Неужели ничего не слышишь? – спросил он сержанта.
Тот с тревогой смотрел на командира.
– Ничего.
– Кашников, у тебя что, обе руки левые? Говорю же, действуй!
Наконец под кирпичом и сгоревшими балками они нашли труп. Потом два. Потом три. Потом груду тел, наваленных друг на друга. Александр подумал, что это странно. Их не могло так швырнуть друг на друга. Они не могли лечь друг на друга. Значит, кто-то уложил их в этой позе. Он напряг слух. Снова этот стон. Он сбросил на землю мертвого мужчину, потом мертвую женщину, лихорадочно освещая застывшие лица. Стон.
И в самом низу, под третьим телом он нашел Татьяну. Она лежала на животе. На голове была армейская каска. Он узнал ее не по одежде, не по волосам, но еще до того, как снял каску, понял, что это она, по маленькой трогательной фигурке, на которую не мог насмотреться весь прошлый месяц.
– Тата… – неверяще выдохнул он, приглаживая ее волосы.
Она балансировала между реальностью и небытием и в тусклом свете лампы казалась умирающей, но это ее стоны он слышал каждые несколько секунд.
Одежда, обувь и волосы были в грязи и крови.
– Танечка, очнись, – просил он, растирая ее щеки, становясь перед ней на колени. – Очнись, милая.
Ее щека была теплой. Хороший знак.
– Это та самая Таня? – удивился Кашников.
Александр не ответил. Он думал о том, как лучше поднять ее. Под всей этой кровью не видно, ранена ли она.
– По-моему, она умирает, – высказался Кашников.
– Ты что, гребаный доктор? – рявкнул Александр. – Она не умирает. А теперь заткнись, бери людей и принимайтесь за работу. Им нужна твоя помощь. Назначаю тебя главным. Потом быстро возвращайтесь в Ленинград. Слышишь? Сможешь все сделать сам? Мы отдали им наше оружие и восемь человек, и мы нашли ее. Больше нам в Луге делать нечего. Так что поторопись.
Он осторожно перевернул Татьяну и поднял. Она тяжело обвисла у него на руках и снова застонала.
– А как насчет раненых, лейтенант?
– Ты слышишь хоть что-нибудь? Да что я говорю, ты даже ее стонов не слышал! С чего это вдруг такое сочувствие? Остальные мертвы. Проверь сам, если хочешь. Я отнесу ее к врачу.
– Пойти с вами? Ей понадобятся носилки.
– Не понадобятся. Я сам ее понесу.
К тому времени как Александр вернулся в лагерь с Татьяной на руках, было уже одиннадцать часов. Доктора он
