style="font-size:15px;"> – А чего ж не спросить, спросим, – сказал Марченко.
– Невеста, ты согласна? – спросил Настю Чубенко.
– Согласна, – ответила Настя.
– Сговорились, завтра свадьба.
На следующий день в просторном фойе заводоуправления фабрики Кернера, где когда-то играли детский новогодний утренник, всей деревней играли свадьбу.
Несли все и всё кто, что мог. Каждый норовил крикнуть заветное «горько».
– За молодых! – кричали сподвижники Махно.
Более всего и сильнее всех напилась Ольга Таратута. Она тормошила всех, поднимая то на вальс, то на мазурку. В конце концов, уснула за столом, уронив лицо в салат. Оркестранты-пожарники тоже напились и играли, кто в лес, кто по дрова. Всех удивил трубач геликона. Он уже не в силах был дуть. Поставил на пол трубу. В раструб поместил миску и мирно кушал, заедая самогонку.
Наутро после свадьбы к Нестору постучался Зиньковский.
– Батько. Суровые законы военного времени и мировой экономики требуют неустанного внимания к армии. А она нуждается в регулярном пополнении финансами. В то же время на станции Зализничной можно взять сберкассу.
– Хорошая идея. Давайте вернёмся к ней через неделю. Отдохните.
– Батько, деньги могут уплыть. Вокруг петлюровцы, немцы и прочая нечисть.
– Никуда они не уплывут. А может, ещё и подрастут. Лёва, ну сам посуди, как я могу от молодой-то жены, да на грабёж.
– Да не грабёж это, а экспроприация.
– Давай, через неделю.
– Лады. Уговорил.
Нестор с женой под ручку прогуливались по Гуляй-Полю. Прохожие кланялись молодым, а те отвечали им такими же поклонами.
А в доме Виктора Белаша собрался весь штаб ополчения. Выступал Пётр Лепетченко.
– Надо что-то делать. Сберкассу на Зализничной мы прошляпили. В Черниговке опять петлюровцы. В Мелитополе немцы. А батько с женой милуется. Ещё день-два и нас из нашего же дома выбьет какая-нибудь банда. Нам расслабляться ну никак нельзя. Вон Григорьев объявился в нашей округе. Этот быстро приберёт всё к рукам.
– Что ты предлагаешь? – спросил его Василий Каретников.
– Не знаю. Надо или батьку тормошить, или… другого гоношить.
– Как, другого батьку? – спросил младший Каретников. – опять выборы?
– Ну, а что делать? Сидеть и ждать, когда тебе скажут: пошел вон? Не забывайте, батько не здоровый человек. Восемь лет Бутырки это вам не Баден-Баден. Одно лёгкое потерял в тамошнем лазарете. Читать без очков не может. Человек просто устал от жизни. А тут молодая жена, глоток свободы, кусочек рая. Он будет хорошим председателем управы. На всю жизнь останется уважаемым человеком. А если мы ещё освободим его от военных обязанностей, он, может быть, себе и людям на радость лишние десять лет проживёт.
– Говоришь ты хорошо и дельно. Но кого же тогда на его место? – поворошил свои седые кудри старший из Каретниковых.
– Давайте Петра Лепетченко, – предложила Мария Никифорова.
– Меня
