вассалвстал из снега
но в холоде человеческих взглядов будто бы скрылся
Не исчезнув, не истлев
в зимнем зоопарке
над вратами дремлет лев
в виде белой арки
Йелке и Младену
В комнате царило окно
Мы держали ставни, разведенные
в ширь наших рук
деревянные ставни,
нагретые незнакомым солнцем
Нам была видна Медана вина
Обернувшись
мы увидели за спиной другое окно
кто-то вглядывался в комнату
с внутренней галереи
как художник
близкого Ренессанса
В темную комнату
где контуры и мерцанье
брошенной на кровати одежды
И окно, что мы распахнули, как зеркало
Где была дана Медана вина
но мы знали: из сияющей этой равнины
наши лица на глухой амальгаме
в темноте этой комнаты почти не видны
только проблеск глаз словно чрно вино
Мы открыли… мы снимали… слой за слоем
убегающие в даль виноградники
нестройные голоса поэтов
или то чудится эхо
из боковой ванной —
донесла гроза
из окна
так что комнатный ливень
сливается с шершавым
по тихой бумаге
шуршаньем дождя
в комнате, где парило окно
Мы еще и еще раз приближали к глазам
эту местность
в линиях виноградных блуждали
но вода смыла пульс прожилок листьев
с пропыленного винограда
где Словения, где Италия?
тщетно
не было швов и границ
Фрагменты соединяли вино
Из глубины, изнутри мы увидели
мы видели
сияющий день
отступали как будто глазам не веря
потому что окно открылось как свет
в мир огромный
который хранился
в подземном пространстве
Дорогое вино в глубине
раскрывался слой за слоем времен
медленно через прозрачную прочность
сквозь крепость вина
свет его изменялся в лице
и долина раскрывалась все глубже
Но окно в воздухе оставалось и когда
стемнело вокруг
Мы вошли в промежуток меж стен
во тьме на старинном буфете
светился портрет
юной девушки здешней
с цветами вкруг глаз
Испарялось вино
меж трех деревянных стен
здесь жила тишина морская
хотя не было моря за ближайшим углом
машины далекие
вечернюю обозначали долину
высох клей под отогнутым
уголком Европы
несколько насекомых пересекли
нить взгляда
что вернем
дорогому другому другу
такому
