и, бросив беглый взгляд на юношу, тотчас сделал выбор. – Если не ошибаюсь, Эрик, ваш покойный отец носил титул шевалье?
– Совершенно точно. Вы очень прозорливы.
– Еще бы, – довольно усмехнулся слуга.
Через полчаса молодой Лоран чуть было не вскрикнул от радости, словно мальчишка. Отражение в зеркале доставило ему такое счастье, что не стыдись он своей радости, проторчал бы возле него до ночи. Ему и впрямь необыкновенно шла новая одежда. Бархатный камзол темно – зеленого цвета, украшенный тонкой серебряной нитью, батистовая блуза с пышными кружевными манжетами, мягкая шляпа из дорогого фетра с массивной брошью, и в довершение – расшитая перевязь. В последний момент он без всякого сожаления отставил в сторону башмаки с серебряными пряжками и натянул высокие сапоги, в точности как у хозяина дома. Богатый наряд чудесно оттенял его тонкие правильные черты, ровную молодую кожу и нежный румянец на скулах.
– Восхитительно, сеньор Эрик! – Воскликнул Бруно. – Думаю, господин Джулиан одобрит ваш выбор. Если пожелаете, я могу упаковать еще несколько костюмов с собой.
– Благодарю, но я не в лавке и не собираюсь злоупотреблять щедростью господина герцога. – Высокомерно ответил юноша.
В мрачных глазах слуги промелькнуло одобрение.
– Как вам будет угодно, сеньор. Тогда мы можем отправляться в дорогу.
– Да, но, должно быть, не дело – уехать, не простившись с хозяином?
– Нет, сеньор, не следует его беспокоить, пусть хорошенько отдохнет и наберется сил, Франческа позаботится о нем.
– Не сомневаюсь, глаза этой женщины сверкают от счастья при виде герцога. Кто она, Бруно? Должно быть, приходится Джулиану родней?
– Нет, господин, Франческа была его няней. – Скупо ответил слуга.
Эрик понял, что расспрашивать дальше не имеет смысла, взгляд слуги красноречиво говорил о бесполезности попыток разузнать лишнее.
Каким милым и прекрасным показался Лорану обратный путь! Ведь теперь он ехал в богатом экипаже, удобно расположившись на стеганом диванчике с кучей расшитых подушек. Это не жалкая повозка, что подпрыгивает на каждой выбоине и доводит седока до тошноты долгой тряской. Шевалье то и дело высовывал голову в оконце и готов был улыбаться каждому дереву вдоль дороги. Но когда навстречу стали попадаться скромные повозки и крестьянские телеги, и возчики, сняв шляпы, кланялись знатному сеньору, Эрик выпрямился и прикусил губу до крови. Ну и дурак же он! Столько времени мечтать о достойном положении, и получив его, вести себя, словно паршивый безродный голодранец, которого шутки ради обрядили в богатое платье. Хорошо, что Джулиан не видел дурацкое выражение на его лице. Вот уж кто умеет показать знатное происхождение, в каждом жесте герцога сквозит отличное понимание своего титула. Надо собрать всю волю в кулак и воспринять перемены как должное.
Но Лоран вновь испытал жгучий стыд, когда экипаж
