мигнул, затем поглядел на свои пыльные пальцы ног.
«Листья блестели росой, – негромко произнес его голос как бы про себя, словно бы пробуя слово на вкус. – Блестеть…»
«Ветер усилился, – обронил голос в раздумье, обращаясь в легком беспокойстве своем к самой темной стороне коридора. – Вам не кажется, что вы зашли уже слишком далеко?..»
Мертвая тишина была ему ответом. Потом там ответили, будто бы осторожно шаркнули по голому полу подошвами, но уже неразборчиво, на пределе слышимости. Что там говорилось дальше, определить было трудно, пока он шагал по коридору, голоса все бубнили и бубнили вслед, заходясь до телевизионного шепота, затем, уже, как ему казалось, на другом уровне и совсем в другом безлюдном коридоре, он едва снова не нарвался на неприятности, обнаружив вдруг за стеклами ближайшего дверного проема все тех же санитаров с главврачом и втиснутым в угол между ними мужчиной в нижнем. Что произносилось на этот раз и произносилось ли что-то там вообще, было совсем непонятно, но что-то, видимо, все же произносилось, потому как теперь за стеклом все выглядели какими-то особенно серьезными, крепко задумавшимися, даже подавленными. Мужчина в белье рассеянно смотрел, повернув голову, куда-то вдоль по коридору, бесцельно мял дымившуюся папироску. Главврач со сбившейся на затылок шапочкой с тесемками и задранным на парапет пожарного щита локтем, опустив длинное уставшее лицо, тоже отстраненно цедил и тискал подрагивавшими пальцами папироску. Двое мужиков в медицинских халатах рядом молча курили, упершись невидящими взглядами в пол. Дверь, к счастью, была заперта.
Источник шума, должно быть, находился где-то здесь.
Большие массы народа что-то скандировали, приглушенные визги сменял смех, под восторги объявлялись результаты. Кажется, кого-то били. Мимо, солидно покачивая широкими прекрасно развитыми плечам, сжимая в тренированных сильных руках катушки с магнитной лентой, в направлении призывно распахнутых дверей проплыли замкнутые спортивные лица. Загомонили с новой силой.
Он ступал следом.
В большом зале царило обычное для спортивных состязаний такого масштаба оживление. Над орущими массами болельщиков лениво ворочалась духота. Вспыхивали и гасли табло, галдели комментаторы, над головами тенями сновали кинокамеры. В углу вполголоса совещались. «Э! – обескуражено произнесли рядом. – Постой-ка, а где этот… перфоратор ваш, время же… Только что был тут, как его… Да старший вращатель этот ваш, душегуб…» «Руководству в преддверии получения крупной партии нового оборудования взбрело в голову устроить в это время суток между отделами программного обеспечения троеборье на скорость заправки в эвээм ленты, и, стало быть, все, кому дорога честь отдела…» Спаренный косячок дружелюбно настроенных сотрудников, подыгрывая, один другому подмигивая и зычно подбадривая один другого, как лопата в песок, ушла мимо ближе к периферии и выходу, увязнув где-то на полпути. Народ там не давался, хмурил брови, сбиваясь плотнее.
Ему удалось протиснуться вперед. Впереди страшным голосом попросили не прижимать.
