style="font-size:15px;"> – Лёвчик, не грусти – по-дружески толкаю я его локтем в бок, – улыбнись!
– Да кому нужны эти дурацкие манёвры, – уныло отзывается он. Я, таки, третьи сутки на ногах! Глаз сомкнуть не можу! Мабуть, пора бы и честь знать. (В раздраженном состоянии Лёва иной раз теряет контроль над речью и щедро приправляет в неё неуставными украинизмами).
– Да ладно тебе дуться, – презрительно машу я рукой, – как-нибудь выдержим!
– Спасибочки вам на добреньком слове, Александр! – благодарно кивает он, и мимолётным движением рукава смахивает с носа повисшую на нём большую мутную каплю.
– Хочешь, я тебе баранку дам? – с готовностью лезу я в бездонный нагрудный карман гимнастёрки, понимая, что без положительного настроя он вряд ли будет мне хорошим помощником.
– Подтянись! – слышится энергичный голос нашего ротного замполита, капитана Крамаренко. Что вы там плетётесь, как пленные мадьяры?! Учтите, полевой завтрак будет только на Песчаной!
– Ой, ой, ой, – непроизвольно вздыхаю я, – да здесь целое сражение затевается!
– Окружные манёвры накатили, – горестно шмыгает носом Лёва, энергично расправляясь с окаменевшей от долгого лежания баранкой. Мы у себя слышали о том, что они готовятся, вот только точной даты не знали…
Словно в подтверждении его слов со стороны посёлка Елизово доносится мощный грохот авиационного двигателя и с небольшой возвышенности, на которой мы сейчас находимся, видно, как по взлётной полосе начинает разбегаться истребитель.
– Кстати, Лёвчик, – плавно приступаю я к интересующей меня теме, – ты случаем не помнишь марку самолёта с позывным Yankee? Сутки, или двое назад он возле Токио болтался? С американского материка летел, – уточняю я, желая как-то облегчить ему задачу.
– Yankee? – задумчиво охватывает подбородок Лев.
Это его фирменный жест, и когда его рука непроизвольно потянулась к подбородку, я сразу внутренне успокоился. Если пресловутый заправщик как-то привлёк внимание операторов первой роты, то сейчас я про него услышу всё.
– Был такой, – наконец открывает он рот, – и даже, помнится, не один. Был Yankee – 90. Был и Yankee – 92, и другие тоже… А, что такое?
– Было ли в их поведении что-нибудь особенное?
Лёва хитро скашивает на меня глаза.
– Да на шо они табе задалися, янки те? Хай себе лётають!
– Это же были обычные заправщики, – включается в разговор ефрейтор Балицкий, идущий рядом со Львом и поэтому слышащий весь наш разговор. Но шли они, почему-то в полном радиомолчании. Попались на сущей ерунде, во время утреннего прочёсывания. Видимо болтанка во время дозаправки сопровождаемого самолёта была несколько выше допустимого предела, и человек, ответственный за точность стыковки никак не мог попасть раструбом шланга в топливоприёмную трубу. И тогда пилот заправщика видимо в сердцах рявкнул
