произнес он, – начала строиться еще в 1063 году, а закончилось строительство только четыре столетия спустя. По-твоему, к какому стилю она относится?
– Наверно, к византийскому, – неуверенно сказала Энрикетта.
– А готические башенки? А греческий крест и купол? – спросил он насмешливо. Энрикетта молчала, рассматривая собор. – Так вот, каждый архитектор за четыре столетия внес в постройку собора элементы из разных стилей, как это было при строительстве миланского Дуомо. Но получилось неплохо, и античные колонны здесь пребывают в гармонии с готическими капителями, восточный мрамор сочетается с романскими барельефами, а византийские скульптуры хорошо смотрятся по соседству с итальянскими. Внутри же, моя прелестная чужестранка, находятся 4000 квадратных метров древних мозаик, сокровищница христианских святынь, Золотой алтарь и музей.
– Войдем внутрь? – быстро спросила Энрикетта, забыв о банальности достопримечательности.
Он провел ее к входу, минуя километровую очередь, а она забыла его спросить, как ему это удалось, потому что, войдя внутрь, Энрикетта застыла в изумлении. Несколько мгновений она действительно не могла произнести не слова, пораженная обилием мозаик на золотом фоне, которые сверкали в отблеске свечей.
– Самые ранние мозаики создавались неизвестными мастерами, – тихо произнес Роберто, – лишь потом к их реставрации приложили руку Беллини, Тициан, Тинторетто и другие. А выложена она из знаменитого муранского стекла на золотой фольге. В этих мозаиках рассказана вся история Христианства, от Ветхого до Нового Завета. Английский искусствовед даже назвал собор «храмом-книгой, сверкающим издалека подобно Вифлеемской звезде».
– Действительно фантастика, – прошептала Энрикетта. – А это и есть «Золотой алтарь»? – спросила она, указывая на алтарный образ, украшенный четырнадцатью бронзовыми фигурами: Мадонны, двенадцати апостолов и Марка-евангелиста.
– Да, он и есть. Примерно 250 его миниатюр выполнены византийскими мастерами в технике перегородчатой эмали, а эмалевые пластинки его верхней части привез дож Энрико Дондоло из константинопольского монастыря в качестве трофея, захваченного в четвертом крестовом походе.
– А Сокровищница?
– Пойдем, она находится в помещениях, которые соединяют собор с дворцом дожей, – сказал Роберто, увлекая ее за собой сквозь толпу туристов. Когда они вошли в зал, хранящий множество ларцов, он указал на реликварий: – Это частица Животворящего Креста.
– Мадре миа, это невероятно! – изумилась Энрикетта, окончательно, видимо, изменив свое мнение, по крайней мере, об этом месте паломничества туристов. После нескольких минут молчаливого и восхищенного созерцания сокровищ она наконец произнесла: – Отсюда мы можем попасть во дворец дожей?
– Нет-нет. Отсюда нельзя. Давай выйдем на улицу.
Покинув
