и вдобавок, лишившись защиты и протекции обеих мисс Браунинг, боялась встретить там незнакомых людей. Жаркое солнце напекло ей голову, и та начала болеть. Она вдруг увидела огромный раскидистый кедр на лужайке, и густая тень под его ветвями, где так покойно можно отдохнуть, с неудержимой силой поманила ее к себе. В тени стояла и деревянная скамейка. Усталая Молли опустилась на нее и вскоре заснула.
Спустя некоторое время она очнулась от дремоты и вскочила на ноги. Рядом стояли две дамы и разговаривали о ней. Обе были ей совершенно незнакомы, и, испытывая смутное убеждение, что она совершила нечто недостойное, а еще страдая от усталости, голода и утреннего перевозбуждения, Молли расплакалась навзрыд.
– Бедная девочка! Она наверняка приехала сюда с кем-то из гостей из Холлингфорда и заблудилась, – сказала старшая из двух дам.
На вид ей можно было дать лет около сорока, хотя на самом деле ей не исполнилось еще и тридцати. Внешностью она обладала самой заурядной, но на лице ее застыло суровое выражение; ее платье было настолько богатым, насколько это вообще возможно для утреннего туалета; голос у нее оказался глубоким и ровным – такой в низших слоях общества назвали бы попросту грубым и хриплым; но это был не тот эпитет, который можно было применить к леди Куксхейвен, старшей дочери графа и графини. Вторая дама выглядела намного моложе, хотя на самом деле была на несколько лет старше своей спутницы; поначалу Молли даже подумала, что более красивой женщины еще не видала в жизни, и та действительно была очень мила и привлекательна. Дама ответила леди Куксхейвен голосом негромким и печальным:
– Бедняжка! Не сомневаюсь, что она переутомилась из-за жары, да еще и эта ее тяжелая соломенная шляпка. Давай-ка я развяжу ее, милочка.
Молли наконец-таки обрела дар речи, чтобы пролепетать:
– Меня зовут Молли Гибсон. – И, опасаясь, что ее примут за незваную гостью, добавила: – Я приехала сюда с обеими мисс Браунинг.
– С обеими мисс Браунинг? – переспросила леди Куксхейвен, вопросительно глядя на свою спутницу.
– Полагаю, это те две высокие молодые женщины, о которых говорила леди Агнесса.
– Ах, вот оно что. Я видела, как она вела за собой целую группу гостей. – Вновь устремив взгляд на Молли, она осведомилась: – Ты ела что-либо, дитя мое, с тех пор, как попала сюда? Ты выглядишь немножко бледной. Наверное, это из-за жары?
– Я ничего не ела, – жалобным голоском отозвалась Молли. И впрямь, перед тем, как она заснула, ее мучило острое чувство голода.
Обе дамы вновь негромко заговорили друг с другом. В голосе старшей прозвучала неприкрытая властность, как бывало всегда, когда она обращалась к кому-либо из посторонних.
– Посиди здесь, милочка, и никуда не уходи. Мы вернемся в дом, и Клэр принесет тебе что-нибудь поесть, прежде чем ты соберешься обратно. Отсюда до особняка никак не меньше четверти мили.
