style="font-size:15px;"> – Беннет отказался назвать нового владельца. Универмаг: здание, товары, репутация, связи – был куплен каким-то человеком или группой людей, которых этот Беннет представляет. Универмаг закрывается. Никаких объяснений, почему он закрывается. Ни звука о том, будет ли использовано здание для каких-нибудь других целей.
– Не сомневаюсь, что его допрашивали с пристрастием.
Я кивнул.
– И он ничего не сказал?
– Ни полслова, – ответил я.
– Странно, – произнес Старик. – Тут сам черт не разберется.
– А этот Беннет? – спросил Чарли. – Что ты о нем знаешь?
– Ничего. О себе он сказал только, что является представителем покупателя.
– Ты уже, конечно, пытался выяснить, кто он, – сказал Старик.
– Этим занимаются другие. Мне нужно было успеть написать статью для первого выпуска, а в моем распоряжении было всего двадцать минут. Гэвин послал своих людей навести о нем справки в отелях.
– Держу пари на двадцать долларов, – заявил Старик, – что они и следа его не найдут.
Вероятно, у меня был удивленный вид.
– Темная это история, – проговорил Старик. – С начала и до конца. Подготовку к такой сделке невероятно трудно сохранить в тайне. И однако же не просочилось никаких сведений, никаких слухов, ни звука.
– Если бы что-нибудь и выплыло, – подхватил я, – об этом бы знал Дау. А если б у него были какие-нибудь сведения, он, вместо того чтобы ехать на аэродром, занялся бы этим делом сам.
– Вполне с тобой согласен, – сказал Старик. – Дау прекрасно осведомлен о том, что происходит в городе.
– А не было ли в этом Беннете какой-нибудь особенности, которая могла бы хоть как-то облегчить разгадку? – спросил Чарли.
Я покачал головой. У меня в памяти остались только его поразительно лысый череп, ползавшая по этой лысине муха и то, что он не обращал на муху никакого внимания.
– Ну что ж, Паркер, спасибо, – произнес Старик. – Я нахожу, что ты поработал не хуже, чем обычно. Все сделано на высоком профессиональном уровне. Когда в информационном отделе сидят такие, как ты, Дау и Гэвин, можно жить спокойно.
Я поспешно ретировался, не дожидаясь, пока он размякнет настолько, что еще, чего доброго, заговорит о повышении моего жалованья. Это было бы ужасно.
Я вернулся в информационный отдел.
Из типографии только что принесли газету, и на первой странице красовалась моя статья – заголовок раскинулся на восемь столбцов, а под ним выстроились все двенадцать букв моего полного имени.
Здесь же, на первой странице, была и фотография Джой со скунсом на руках, и, судя по ее виду, она прямо-таки таяла от восторга. Под фотографией была напечатана ее заметка, которую какой-то мудрец из отдела литературной правки не преминул снабдить стандартным броским заголовком.
Я отправился к столу отдела городских новостей
