запутанные, грандиозные по своим масштабам дела. Не ударит он в грязь лицом и теперь, когда требуется всего-то навсего честно и подробно описать одно из таких дел: персоналии, мотивы, подводные камни, позицию тех или иных политиков… На этот счет память у Петра Игнатьевича была феноменальной, а стиль изложения – четкий, безжалостный и в то же время достаточно литературный. Во всяком случае, этот стиль очень понравился «басистому скифу», когда тот попросил принести на читку первые главы.
И все-таки… События последних дней настораживали, если не сказать больше: впечатление было таким, что мертвая петля стягивается вокруг его, Петра Игнатьевича, трудовой шеи. Даже дикая, отвратительная смерть Веры Ардашкиной несла в себе что-то зловещее, казалась мистически закономерной. И Ванников, как опытный следователь, понимал, что здесь не все чисто. А точнее – все нечисто. Нечистая сила, если уж говорить до конца, причем сила, вполне, так сказать, персонифицированная.
То, что старуха рано или поздно закончит жизнь плачевным образом, сомнений у бывшего следователя не вызывало. Он понял это с первого дня их знакомства. И все то время, а точнее – полгода, пока Петр Игнатьевич имел сомнительную честь время от времени лицезреть ее, вдова академика была, мягко говоря, подшофе. А доктор Градов, с которым Ванников как-то разговорился на прогулке, однозначно считал старуху потенциально опасной шизофреничкой с ярко выраженным суицидально-садистским синдромом.
Но мизансцена смерти Ардашкиной превосходила самые мрачные режиссерские фантазии. Пользуясь своим недавним служебным положением, Петр Игнатьевич проник на участок соседки, когда там хлопотала бригада из местного райотдела милиции и межрайонной прокуратуры.
Зрелище в утробе импровизированного склепа было и величественным, и отталкивающим одновременно. В глубокой, ровной могиле, на подушке надувного матраца покоилась голова Веры Ильиничны; лицо ее было скорбным и будто плачущим. Вместо свечки руки сжимали высокую бутылку текилы.
Можно было предположить, что пьяная Ардашкина вышла ночью побродить по саду (гм, будто привидение, что ли?) и случайно упала в могилу. Но нет, этот вариант опровергался наличием аккуратно поставленной на дно ямы алюминиевой лесенки, а также удобной позой Веры Ильиничны. Диким было и само появление могилы и некоего подобия склепа на территории дачи, а всего циничней смотрелся бронзовый бюст Веры Ильиничны с каким-то венцом кровавых фонариков.
Непосредственной причиной смерти, как быстро определил незнакомый Ванникову судмедэксперт, было вовсе не алкогольное отравление и даже не весьма распространенный среди пьяниц случай захлебывания спиртным или собственной блевотиной. Нет! Ардашкина просто замерзла. Замерзла до остекленения.
Прислушиваясь к разговорам оперативников, Петр Игнатьевич отметил про себя еще одно странное, чертовски странное обстоятельство. Оказывается, под утро какой-то мужчина позвонил в местное отделение
