Она обрекла меня шастать по унылым республиканским базам, и только для того, чтоб увидеть комплексующего лоботряса, скрывающего своё неумение любить жизнь под дурацкой бравадой вечного солдата удачи! Кабы он хотя бы обнял меня перед своим последним дефиле к смерти, он бы остался жив! А у этих, просто делающих своё дело, подруги не трясутся от ужаса, что будет, если он однажды не вернётся из космоса. И потому они возвращаются гораздо чаще, вот в чём секрет. Им не надо глупо юморить от тоски, зная, что на деле они никому не нужны – единственный, кто уцелел благодаря такой практике, был Поплан, да и тот спал со всеми подряд от страха погибнуть и не встретить свою – сейчас встретил и сразу прекратил быть бабником. Похоже, маме вообще не был нужен никто – для этого и врала всем, будто не брошенка, а «разлучённая войной». Боже, какой бред – ей никто не мешал найти отца при жизни хоть когда, он действительно ничего не знал, бедолага… Или уж не отца тогда, если будто он якобы нехорош. Как жаль, я никогда не узнаю, есть ли у меня братья от других приключений отца, а брат мне необходим, как воздух. И Юлиан меня не понимает, просто смотрит с обожанием, как это скучно, если уж рассматривать так, то паж бы из Германа получился, вздумай я всерьёз. Но мне нужен брат – хотя бы ценой влюблённости в мужчину… Где я его возьму – такого, что один раз посмотрит, и всё поймёт, сказав пару слов? Может, он есть, но пока появляется из разных лиц – на секунду подскажет нужное, и пропадёт, пока не нашла? Это ведь вовсе не кровное понятие – брат, эх, какая я одинокая, что за беда…
– Вы чем-то расстроены, фройляйн? – тихо прошелестел капитан, участливо глядя на неё. – Может, вина?
– В этот раз не откажусь, – ах, как поздно я хватилась, он мог что-то заметить, или даже понять, вот незадача, – хотя мне вовсе не стоило думать тут о грустном. Здесь так здорово, что я расклеилась, хотя думать следовало только о танцах – потому что это то, чего сейчас мне очень хочется.
– Ну так опрокинем по бокальчику и разомнёмся, раз Вам хочется, – он вполне добродушно подмигнул, и она посмотрела на него с искренней благодарностью.
Боже, какое вино! Это просто фейерверк, это просто невозможно! И вот это – никогда не попробуют наши злыдни и не поймут, отчего те, кто это себе позволяет, спокоен и радостен. М-да, Хайнессен, ты чем дальше, тем больше выглядишь помойкой, полной пустых фантиков, в которых никогда не было конфет. А ещё столица государства, м-да… Всё, хватит, я устала, я так не могу, мне нужно размяться, как хорошо, что я намекнула ему про танцы…
Катерозе выбрала жаркий солнечный ритм – благо, нужный трек как раз зазвучал – и аккуратно прошла несколько шоссе вокруг кавалера, намекая, на какие па ведущий может рассчитывать. Тот, разминаясь на месте, даже состроил, просмотрев на это, обрадованно-довольную мину на секунду, а затем с воодушевлением двинулся, покачиваясь,
