руку к злополучной карте, но Александр Иванович кинулся коршуном и успел раньше.
– Сколько раз просил не трогать мои документы! – гаркнул он так, что Машка проснулась и захныкала.
– Добился своего… – с ненавистью прошептала жена, швырнув на пол подобранные бумажки и устремляясь к дочери.
Александр Иванович поспешно сгреб все клочки, включая опасную карту, и огляделся – куда бы спрятать?
– Бутылку подай! – прошипела Алла из темноты.
– Какую бутылку? – Куприянцев совсем растерялся. Проклятая карта жгла ему руку.
– С соской, какую! – Алла взяла Машку на руки и тихо шептала ей, покачивая:
– Бедная моя доченька! Разбудил Машу псих ненормальный. Ну тихо, тихо, он больше не будет… Мы ему покажем, как нашу девочку будить… Ну чего ты там застрял?!
Александр Иванович покрутил головой, оглядывая кухню.
– А где бутылка-то?
– Как чужой в доме, честное слово! – прошелестело в темноте. – Здесь бутылка, на тумбочке!
Алла и Александр Иванович всегда старались демонстрировать друг другу особую любовь к дочери. Малейшие подозрения, будто он не думает о своей дочурке дни и ночи, были Куприянцеву обидны. Поэтому он живо шагнул в комнату, сунул дурацкие бумажки под матрас и, взяв с тумбочки бутылку, прижал ее к щеке, чтобы немного согреть, по крайней мере, пока обходит по периметру большую, на полкомнаты, кровать.
– На, маленькая, покушай! – обратился он к дочке, но бутылку протянул жене. Мало ли, сделаешь что-нибудь неправильно, потом крику не оберешься…
Машка с аппетитом зачмокала, присосавшись к бутылке. Алла и Александр Иванович смотрели на дочь с умилением. Шаткий мир в семье Куприянцевых был восстановлен. Ненадолго…
Морок воткнул лопату в суглинок и вывернул сухой рассыпчатый ком.
– Здесь, что ли?
Упырь пал на четвереньки, жадно принюхиваясь к ароматам, исходящим из недр.
– Ага! Тут они!
– Ну на, копай, – Станислав сунул ему лопату.
Старик с сомнением поглядел на белеющий во мраке черенок.
– Не… Я уж так. Нам когтями привычнее.
– Давай, как привычнее. Только не возись!
– А чего тут возиться… – старик заработал большими загребистыми ладонями, будто пес лапами.
Морок посторонился. Глина и песок ударили фонтаном. В одну минуту упырь прорыл глубокий узкий желоб, кольцом опоясывающий прогалину, после чего поднялся и стал вытирать руки о штаны.
– Ну а дальше что? – спросил Станислав.
– А дальше сама пойдет! – старик пригнулся по-волчьи и вдруг с места, без разбега, сиганул в самый центр прогалины. Земля дрогнула под ним, пошла змеистыми трещинами, а потом с глухим могильным шумом обвалилась в пыльную тьму.
