спрятанный портфель, заперла дверь. Сегодня уже третий день прогулов. Так и не решилась поговорить с матерью начистоту. Поговори с ней… А сегодня вообще дома, выходной у нее, с утра уже прицепилась: проспишь да проспишь… Пришлось изобразить уход в школу. В обычные дни мать уходила раньше на работу, и Фимке удавалось незаметно отсидеть время уроков дома. Но суббота есть суббота – взяла потихоньку лыжи и покатила затемно на тот берег. Хорошо пришлось побегать – стоял морозец. Хоть не без пользы для здоровья, утешала себя Фимка, скользя по проложенной кем-то лыжне. Только бы не встретить никого, только бы…
А если это не отец? Что она скажет матери по поводу такого раннего возвращения из школы? Фимка вошла в подъезд и остановилась! – надо что -нибудь придумать. Но придумать не успела – кто-то летел сверху, перепрыгивая через ступеньки. Это не мать, но… Нос к носу столкнулась с Бочаровым. С «галстуком». Значит, правда, толчется в подъезде. Сердце у нее замерло от испуга. Если дойдет до матери… Со страху Фимка оцепенела, стояла как истукан посреди прохода, и даже не поняла сразу, что у Бочарова в руках. А когда сообразила, как завороженная, уставилась на букет, покрытый хрустким прозрачным целлофаном, страх ее как рукой сняло. Цветы. Белые. В такое время, в середине января! Их можно было купить только в городе, в областном центре, и стоили они, наверное, уйму денег. Неужели это ей?
Увидев Фимку, Бочаров как будто обрадовался.
– О, хорошо, что тебя встретил! – Он протянул ей букет, и Фимка машинально взяла его. – Ты точно здесь живешь?
– Точно…
– Ну, повезло мне. Значит, так: передай Аннушке и скажи: от Славки. Нет ее сейчас дома, а я спешу, некогда ждать – на машине я. Так передашь, а?
Вот кто, значит, на КаМАЗе! А Фимка, глупая, радовалась, подумала, отец. Она с отвращением посмотрела на букет, вздохнула и стала подниматься по лестнице.
– Аннушке! Анне Ивановне, с третьего этажа! – крикнул снизу Бочаров. – От Славки скажешь. Вернулся, скажешь, из командировки!
Вернулся из командировки! Фимка почувствовала себя глубоко обманутой. Почему, почему так – кому-то цветы, а кому-то – сплошные слезы? И слезы, между прочим, из-за этого самого Бочарова, «галстука» несчастного! Из-за него у нее такие неприятности, а он бы и не заметил ее, не узнал бы на улице, не живи она в одном подъезде с его любимой Аннушкой! Уехать! Будь что будет, а она должна поговорить с матерью. Прямо сейчас! Не маленькая, и уже способна, между прочим, решать сама, что ей делать! Как жить дальше! Фимка нажала кнопку звонка. Никто не открыл. Дома, что ли, матери нет? Отперев своим ключом, Фимка влетела в прихожую и швырнула на пол портфель. Пнула его ногой. Все равно, все равно она сегодня же поговорит с матерью – надоело дрожать и прятаться. А букетом этим лучше всего подмести пол. Но вместо этого, Фимка достала с полки хрустальную вазу и развернула целлофан. Какие странные цветы – никогда она таких не видела. Как будто искусственные. Толстый стебель с плотным зеленым листом, плотный белый цветок. Надо скорее поставить их
