этого никогда не произойдет, мой миленький. В один прекрасный день они все сделают, как я сказал. Им просто придется. Дать мамочке пощечину. Найти для Фатерлянда нового папочку. Запад их больше не привлекает. Тогда кого же им избрать? – Он повышал голос по мере того, как они удалялись. – Вот чего вы никак не поймете, тупые лакеи! Карфельд – единственный немец, способный огласить истину: «холодная война» закончилась для всех, кроме хреновых дипломатов вроде вас!
Его парфянская стрела угодила в уже закрытую дверь их автомобиля.
– Но нет оснований для тревоги, дорогуши, – было последним, что они успели услышать. – Мы все можем спать спокойно, если Тернер здесь.
Маленькая спортивная машина медленно ползла под оздоровительными зелеными аркадами американской колонии в Бонне. Церковный колокол, заметно усиленный громкоговорителем, приветствовал окончание солнечного дня. На ступенях часовни в стиле архитектуры Новой Англии жених и невеста обратили лица в сторону сверкавших вспышками фотоаппаратов. Но стоило им выехать на Кобленцерштрассе, как шум ударил по ним градом. Над головой мигали, сменяя цифры, электронные индикаторы, что в теории означало проверку на скорость движения. Количество портретов Карфельда резко возросло. Два «мерседеса» с египетской вязью на номерах промчались мимо, подрезали их, вильнули и улетели далеко вперед.
– Этот лифт, – внезапно заговорил Тернер. – Лифт в посольстве. Давно он уже не работает?
– Господи, разве вспомнишь, когда и что случилось? По-моему, с середины апреля.
– Вы уверены?
– Вам не дает покоя мысль о тележке? Она тоже пропала в середине апреля.
– А вы умеете мыслить логически, – заметил Тернер. – Очень неплохо умеете.
– Зато вы совершите непростительную ошибку, начав считать себя экспертом, – сказал в ответ де Лиль с тем же непредсказуемым напором, какой Тернер уже испытал на себе прежде. – Не надо видеть себя эдаким ученым в белом халате, а нас воспринимать как лабораторных мышей, вот и все, что я хочу отметить.
Он резко свернул, чтобы обогнать грузовик с прицепом, и тут же позади послышались яростные сигналы других водителей.
– Я ведь спасаю вашу душу, хотя вы, быть может, даже не замечаете этого. – Он улыбнулся. – Извините. Просто Зибкрон продолжает действовать мне на нервы. Вот в чем причина.
– Он записывал букву «П» в своем ежедневнике, – неожиданно сменил тему Тернер. – После Рождества. Встретиться с П. Устроить ужин для П. Потом буква уже не встречается. Наверное, так он обозначал Прашко.
– Возможно.
– Какие министерства базируются в Бад-Годесберге?
– Строительства, науки, здравоохранения. Только три, насколько я помню.
– Каждый четверг после обеда он отправлялся на конференцию. В какое именно министерство?
Де Лиль остановился перед светофором, где на них хмуро смотрел Карфельд, похожий на циклопа, –
