в трусости, тот не остался в долгу, воскликнул:
– Как можно такому глупцу доверять жизнь всей колонии! Подумать только! Знаний, ума – ноль, зато амбиции!…
Он взмахнул руками, как крыльями, растопырил пальцы.
– Если никто не способен разрешить этот вопрос, я напишу его величеству обо всём. Пусть государь вмешается! Его величеству следует знать о том, что нынешний военный губернатор Квебека не соответствует занимаемой им должности! И ради своих амбиций готов погубить всё дело.
Он не заметил бы допущенной бестактности, если бы все члены Совета не обернулись в этот момент в сторону Филиппа де Грасьен.
И тот просто вынужден был отреагировать. Он приподнялся, взглянул на старика.
– Вы настаиваете на том, чтобы ваши с господином де Жерве внутренние разногласия были непременно доведены до сведения его величества?
Вассера смешался. Закусил губу. Сложил руки, сел. Молчал какое-то время – собирался с силами. Потом выдавил всё-таки:
– Да. Я настаиваю.
Филипп кивнул – что ж.
– Хорошо, – ответил. – Его величество узнает и ваше мнение, и мнение ваших оппонентов.
«Оппоненты» со злорадством уставились на старика Вассера. Они были уверены, что их позиция будет поддержана его величеством. Разве могло быть по-другому?
Оттого они и были так удивлены, когда заговорил Филипп.
*
Так вышло, что он, Филипп, ввязался-таки в этот спор. И вынужден был озвучить свою позицию – ту, которая и в нём самом-то ещё не вызрела, не сформировалась окончательно. Решать и формулировать её Филиппу пришлось на ходу.
Говорил он медленно. Со стороны казалось – важно и весомо. Делал паузы.
Во время одной из таких пауз подошёл к окну, приоткрыл его пошире – захотелось вдохнуть чистого, морозного воздуха. Выглянул наружу. Под самыми окнами, в укрытом снегом саду, гуляли дети. Он засмотрелся на неуклюжие, одетые в шубы на вырост, укутанные в шерстяные платки, детские фигурки, заслушался звонкими голосами. Вспомнил: «Если вы готовы взять на себя ответственность за гибель женщин, детей и стариков, которые теперь живут на этой земле, вы можете смело выступать за войну с ирокезами. Если нет – договаривайтесь».
Дети играли в догонялки. Бегали неловко, то и дело проваливались, тонули в сугробах. Один из мальчишек лет трёх-четырёх зацепился ногой за торчавшую из-под снега ветку, упал, ткнулся лицом в ледяную корку и зарыдал в голос.
Именно в этот момент маятник внутри Филиппа качнулся в сторону мира. Именно в этот момент он подумал: следует довериться мнению Мориньера. Тот так редко ошибается. В конце концов, если политика пряника не принесёт нужных результатов, всегда можно вернуться на прежние позиции.
Доведя себя до этой последней успокоительной мысли, он снова заговорил.
– Защищать
