еще цветочки, главное испытание – впереди.
Борода на резинке – нормально. Очки в сборе с носом и усами на очень короткой вытянутой резинке, считай, на веревке…
– Ой, ой, – чуть не плачу я, – не надо, больно.
– Как это не надо? Не бывает Деда Мороза без очков и усов. Веревка с усами так врезалась в хрящ, разделяющий ноздри, что из глаз невольно брызнули слезы.
– Замените хотя бы веревку на более длинную, я же ничего не вижу из–за слез. Да и стишки все вылетели из головы от боли.
– Сереж, нет длиной веревки, да и время уже. Ты слышишь, как тебя дети зовут?
И вправду, в зале дружно кричали дети:
– Дед Мороз! Дед Мороз!
Это, значит, меня они хотели увидеть. И я пошел, ведомый Снегурочкой (одной из воспитательниц), потому что сам из–за слез ничего не видел. А вытереть их было невозможно, мешало обилие оборудования на моем лице. Ступни, сжатые в кулаки, придавали моей походке схожесть с походкой киборга, раненого в жизненно–важные органы.
И вот плачущий, плохо передвигающийся, ведомый за руку Снегурочкой, я появился перед веселыми детишками и их родителями. Никто ничего не заметил, даже того, что праздничные стишки я цедил сквозь зубы, сжатые плотно от боли. Больше, чем на героя Нового года, по поведению я был похож на героя какого–нибудь советского фильма, где на допросе бородатый солдат–партизан, почему–то одетый в красное, твердил оккупантам:
– Ничего я вам не скажу! – сквозь зубы, конечно.
Мне казалось, что спектакль длится целую вечность, но, так или иначе, утренник закончился, мои физические муки – тоже.
Все были довольны, мой сын периодически громко кричал:
– Это мой папа! Это мой папа!
А жена потом спросила:
– А что ты такой скованный был?!
Блюз или Восторг властью.
Мы с детства приучены к тому, что мы и власть едины.
Утро 21 века. Начало зимы. Мама откидывает одеяло в волевой попытке подняться с постели. И сразу скрип:
– Да что же это за ледник такой, по квартире ветер гуляет. Ну–ко, потрогай батареи.
Трогаю:
– Да чуть теплые.
– И за что мы платим круглый год? За этот мороз? У них в квартирах тоже так холодно? Сомневаюсь!
Мама, утепляясь, продолжает бурчать, вспоминая все обнадеживающие плакаты прошлого:
Завтра будет лучше, чем сегодня.
Коммунизм не за горами.
Мне все это нытье уже изрядно надоело, я уже сто раз предлагал продать эту Богом забытую квартиру, где вода не поднимается до третьего этажа, где зимой + 15 в квартире. Но у мамы аргумент: мы здесь прожили 46 лет, и ты будешь жить здесь!!!
А я не понимаю, ради чего эти муки терпеть: программно не искупаться, не постирать, даже не побриться!
У мамы есть еще аргумент: мы в 40–е годы жили еще хуже.
Да! Аргумент! Но у меня вопрос: а куда мы движемся, взад или вперед?
К середине дня, к обеду начинается другая история.
