сельскому хозяйству доставлялось только по воде, железную дорогу построили позже. Зерно вывозили по воде: тока создавали на высоком берегу реки. Баржи зерном грузили по брезентовым рукавам самотеком.
– Здорово, – восхищаюсь я, – все гениальное просто. И дешево.
– Так что, Сережа, Дон тоже трудился на благо Родины.
В разговоре об этих великих реках нельзя не вспомнить о рыбе. Сколько ее было!..
Я был еще маленьким, но помню, как отец с дедом ходили утром до работы на Волгу. Всегда возвращались с хорошим уловом: жерехи, язи, стерлядка. Семья с едой, они шли на работу. Мы тогда жили на Метизном в бараках, близко к Волге. И было это до введения в строй ГЭС имени двадцать второго съезда КПСС.
– А селедку на бутылку ловил?, – разгорелся Юрий.
– Нет, я на Волге почти не рыбалил, в основном – на прудах. Как это – на бутылку?
– Просто. За горлышко привязываешь пустую бутылку и бросаешь ее за борт лодки. А потом начинаешь подтаскивать. Она прыгает на воде, а селедка вокруг нее собирается. Подтягиваешь поближе, и рыбу сачком черпаешь в лодку. Во как!
– Да, иногда диву даешься: как такое народ придумает?!
– Сейчас уже подобная рыбалка невозможна, рыбы нет.
В одном из разговоров вспомнили про летние ливни, когда вода по асфальту реками бурлящими текла. Да, она с таким же шумом уходила в ливневку. Дождь кончался, и луж нет на проезжей части.
А я вспомнил, как по проспекту Ленина ходили поливалки, мыли асфальт.
– Каждый день с наступлением устойчивого тепла по проезжей части полуклином шли машины и чистили щетками асфальт, а потом мыли. Город был очень чистым, – поделился я.
– Детвора ходила в спортивные секции, кружки, художественную самодеятельность, – подхватил Юрий с новой силой.
– Мы гоняли дворами футбольный мяч на пустошах, постоянно участвовали в каких–то спортивных состязаниях. Росли здоровыми и крепкими.
– А помнишь, Сережа, – задумался Юрий, – что служба в армии была почетной обязанностью гражданина? Отслужил – мужчина. К ним девчонки липли, а кто пролетел мимо службы, не были в почете у слабого пола. Значит, хилый какой–нибудь, больной. Да и незрелый.
– Помню, помню.
Моего соседа по палате выписали в пятницу, мы пообщались две недели. И, может быть, у меня бы и не появилось желание об этом написать… Подумаешь, разговоры «а помнишь» с вынужденным собеседником. Но он, прощаясь, улыбнулся, подержал мою руку в своей и раздумчиво сказал:
– Нам с тобой хоть вспомнить есть чего. А что к старости вспомнят сегодняшние мальчишки и девчонки?
Да, вопрос! А, ведь, хочется, чтобы им тоже было что вспомнить. И я подумал, что их воспоминания во многом будут зависеть от нас, устраивающих жизнь сегодня.
Страх
Я шел по мартовскому льду залива. Шел аккуратно, внимательно обходя еле заметные полыньи. А еле заметные
