люблю лето, – проворчала Заря, вытирая лицо платком, – а как придет жара, хоть кожу с себя снимай.
– Вот, держи, – Катерина выхватила у нее из руки платок, заменив его своим – вышитым по краю переливающимся шелком.
– Ой, Катюш, красота какая, – с белой завистью произнесла Заря, любуясь на распустившиеся в уголках нежно-розовые цветки вишни. – Мастерица ты все-таки. Мне так в жизни не вышить, а у тебя руки золотые…
– Не золотые, а заговоренные, – поправила Катерина, довольная, что ее подарок пришелся по нраву. – Правда, с годами все трудней и трудней становится. Мысли все в разные стороны разбегаются, как тараканы!
– А покажи? Я ведь так тебя за работой и не видела ни разу.
Немного поотпиравшись для вида, Катерина все же закрыла глаза, положив ладони на специально расстеленное на столе льняное полотенце. Между бровями появилась напряженная складка, глаза под веками начали быстро-быстро двигаться, а из-под рук начал сам собой появляться узор. Ровные-ровные стежки, словно нарисованные шелком, укладывались рядышком. И вот уже на полотне показались контуры царского терема – резные наличники, разноцветные башенки, даже умывающаяся кошка на крыше!
– Ой, все, не могу больше! – выдохнула Катерина. Жалостливо глядя на неоконченную работу, она разочарованно махнула рукой.
– Говорю же. Начать – начну, а вот закончить сил не хватает.
– Так ты не все сразу, – посоветовала Заря. – Отдохни немножко и продолжай.
– В том-то и дело, что не могу. Я либо все и сразу, либо… вот. Силы воли у меня нет, вот что.
Иван, направляясь было на женскую половину, остановился у дверей и прислушался. Заря с Катериной о чем-то оживленно разговаривали, смеялись – всего-то и нужно было подругу пригласить, чтобы у жены настроение улучшилось!
– Ну вот, и нашли решение, – улыбнулся он про себя, покосившись на очередную бархатную коробочку в руке. Подумав, сунул ее в карман – пригодится после очередной ссоры. И, насвистывая, ушел к себе, даже не заметив пристроившегося на перилах Орла. Прислонившись спиной к стене, тот задумчиво похлестывал сорванной травинкой по голенищу сапога. До него тоже доносились обрывки бесед, но ощущения от этого были несколько иными. Кто бы мог подумать, что две дорогих его сердцу женщины смогут так хорошо поладить друг с другом.
– Любит тебя твой муж, сразу видно, – Катерина бережно вынимала из шкатулки сверкающие ожерелья, прикладывала к ушам звенящие серьги.
– А твой что же, не любит?
– Как тебе объяснить… Наверное, привыкли мы друг к другу, ведь столько лет уже вместе. Конечно, любит, иначе я бы так не ходила, – со смехом добавила она, указав на живот. – Но уже не так, как в первые дни.
– Так ты намекни, поговори с ним.
– Пыталась. Знаешь, что он мне ответил? Смущенно так волосы взъерошил, говорит: ты для меня как палец на руке. Люблю его? Не знаю. А попробуй отрежь его…
– А ты что?
