казалось, что как семья все они умерли.
Однажды Джордж решил, что отец и впрямь умер, а его таинственная жизнь где-то за границей всего лишь ширма, потому что именно он, Джордж, каким-то образом был виноват в его смерти, вот только каким именно, вспомнить он не мог. Но в действительности могло быть и так, что отец его жил себе поживал без них и у него был другой сын там, в Саудовской Аравии, где находилась его нефтяная компания, и сын этот, наверное, был умнее, красивее и ростом выше Джорджа. Правда об отце так и осталась бы тайной, если бы он не объявился спустя несколько лет.
Джордж выбрал Афины задолго до того, как туда на самом деле отправился. Этот город, как ему казалось, он хорошо знал по многочисленным текстам, которые переводил.
Незадолго до окончания Эксмута Джордж сообщил матери в письме домой, что собирается за два года закончить колледж, уехать в Афины и заниматься археологической лингвистикой. Джордж уверял мать, что своими находками археологи обогащают современную культуру. Он приводил примеры. Так, в суровой израильской пустыне Негев археологи обнаружили устройство, с помощью которого древний народ набатеи две тысячи лет назад орошал поля, пропуская дождевую воду через систему оросительных каналов в водосборники. После того как эта технология была открыта заново, жизнь быстро вернулась в те края и нынешние поселенцы стали выращивать там все что душе угодно.
Но самое удивительное, писал Джордж в другом письме, – то, что после многолетних неудачных попыток отыскать следы земледелия в высокогорном озерном краю в Перу и Боливии, на высоте около четырех тысяч метров, археологи наконец наткнулись на технологические приспособления, с помощью которых древние благополучно выращивали хлеб на площади порядка двухсот тысяч акров.
В ответных письмах мать ни разу не коснулась его исторических экскурсов. Зато она писала ему, что ела на завтрак, как погода нарушила ее планы, в каком состоянии находится их дом, что у них мало денег и она боится, потому что не знает, как теперь будет праздновать свой день рождения. Однажды она написала, что ей сделали несложную операцию, что месяца три она писать ему не сможет, и в заключение попросила за нее не волноваться.
Между Эксмутом и Афинами Джордж отучился в небольшом гуманитарном колледже, неподалеку от своей школы. Жил он в общежитии, которое студенты прозвали Лисьей норой. У него были койка, стол, стул, лампа и маленькая книжная полка, беспорядочно заставленная непомерным количеством книг.
Его соседа по комнате звали Джошуа – он был с какого-то острова у побережья штата Мэн, носил прозрачные брекеты на зубах и гонял на велосипеде образца пятидесятых годов.
Субботними вечерами Джордж переписывал целые разделы из «Илиады» и «Одиссеи» на древнегреческом. После первого курса английского Джордж вручил преподавателю папку с несколькими своими переводами. Преподаватель был человек весьма преклонного возраста. Раскрыв папку, он на мгновение растерялся, потом сказал: «Иисус Назорей».
На первом курсе Джордж как-то раз два дня кряду слушал партиты
