снимок. – Она протянула фотографию.
– Ну и что? – Мать даже не взглянула на снимок.
– А то, что Следопыт смотрел не на какую-то несуществующую красавицу, которой и в помине не было. Он смотрел на тебя!
– Ну и что?! – мать уже теряла терпение. Она села на кровати и взглянула на дочь: – Да, он смотрел на меня. Что дальше?
– Но он не имел права так на тебя смотреть! Ты должна была запретить ему так на тебя смотреть!
– Ася, я понимаю: тебе сейчас очень плохо. А когда человеку плохо, он пытается обвинить в этом кого-то. Ты, почему-то, выбрала для обвинений Следопыта.
– Ошибаешься! Он ведёт себя так, как ему позволяешь ты. Это ты виновата в том, как он на тебя смотрит.
– Зачем ты так? Я всегда любила только твоего отца.
– А Следопыт всегда любил только тебя? Так, что ли? И никто ни в чём не виноват? Вот только вы оба живы, а отца больше нет. Почему умер он, а не Следопыт, не ты?
– Асенька! Что ты такое говоришь, опомнись!
– То, что слышишь! Почему убили именно его? Почему не убили Следопыта? Или тебя, например?
– Другими словами… – Ася увидела, как мать приложила ладони к горлу, словно ей трудно стало дышать, и побледнела как полотно – …тебе было бы легче, если бы умерла я, чем твой отец?!
Глаза её уставились в пустоту. Мать словно окаменела.
– Да, ты, наверное, права. Лучше умереть, чем так мучиться. От беспросветной тоски по человеку, которого любила больше жизни. От душевной боли, которую уже ничем не унять. Как жаль, что ничего нельзя вернуть. Так, как было прежде, уже не будет никогда! А по-другому мне не нужно. – Она снова легла и отвернулась к стенке.
Случилось то, чего больше всего боялась Ася. Мать поделилась с ней своим горем, а так как их горе было общим, оно удвоилось для Аси и не принесло облегчения матери. Потому что нельзя обращаться за помощью к слабому, который сам еле держится на ногах.
Ася со слезами на глазах бросилась в свою комнату и, закрывшись на ключ, повалилась без сил на кровать. Она рыдала в голос, понимая, что слёзы не приносят облегчения. Наоборот, душу словно тисками сжало – ни вздохнуть, ни выдохнуть – и помощи ждать неоткуда.
Они обе загнали себя в угол, по собственной воле и не оставив себе ни единого шанса ни на понимание, ни на прощение, ни на будущее. Ася с трудом заставила себя подняться и набрала номер.
– Следопыт, если ты немедленно не приедешь, случится что-то страшное и непоправимое.
Через полчаса она услышала звонок в дверь, затем стук. Почему мать не открывает, неужели так трудно? Ася поплелась к выходу. Зацепин влетел в квартиру, озираясь:
– Что случилось?
– Горе у нас случилось, разве не знаешь?
– Где она?
– У себя.
Он подскочил к спальне матери
