style="font-size:15px;"> – По какой причине она уволилась?
– По пенсионной. Возраст подошёл, вот больше и не захотела работать.
«Не могла эта старая бабка вести никакие журналистские расследования, – подумала Ася. – Значит, был кто-то ещё».
– Если честно, то не такой я себе представляла работу журналиста. Да и по происшествиям ездить, наверное, не так уж и здорово. А вдруг это авария какая-нибудь. Значит – жертвы, трупы, кровь. Я ужасно боюсь крови… А ещё кто-нибудь увольнялся из редакции? Может, его место не такое страшное?
– Ещё Стас уволился, журналист. Но, как мне кажется, не сам. Лодырь был ещё тот. Всё время где-то пропадал. А когда появлялся в редакции, информацию приносил – кот наплакал. Работа у нас, сама понимаешь, коллективная, и никому не понравится, что на его горбу в рай кто-то пытается въехать. Вот ему и пришлось уйти.
– И где он сейчас?
– Не знаю. Болтается, наверное, без работы. Журналисту теперь нелегко работу найти, потому как кризис, будь он неладен. Я вообще не помню, чтобы мы когда-нибудь жили без кризиса. Прав Антоша: то мы в него входим, то из него выходим и никак выйти не можем, а там глядишь – и новый уже на носу.
– Спасибо, Пчёлка, что поболтала со мной. Уже не так страшно будет завтра на новую работу выходить.
– Заходи на огонёк, Оса, если минутка найдётся.
– Обязательно найду. – Ася положила трубку.
«Остаётся только узнать фамилию Стаса, – Уле лучше больше не задавать о нём вопросов, чтобы не заподозрила чего, – разыскать его и убедиться хотя бы в том, что он жив, здоров и с ним всё в порядке. А то, что он работу потерял, – такая ерунда по сравнению с тем, если бы он лишился жизни. И если выяснится, что со Стасом всё ладушки, можно будет из головы дурные мысли выкинуть».
Ася побродила по комнатам, словно что-то разыскивая, но вспомнить то, что засело в ней, как заноза, и не давало покоя, не смогла. Ну почему так неспокойно на душе? Ведь с утра она чувствовала себя вполне сносно. Даже на сердце потеплело, когда в церкви перед крестом с распятым Христом прочитала заупокойную молитву, понимая, что хоть чем-то помогает душе отца.
Почему же всё так резко изменилось? Что случилось после? Какая ускользающая от неё теперь мысль вторглась мимолётом в сознание и разрушила это благостное состояние после церкви?
Ах да, она рассматривала фотографии в альбоме. Ну и что? Ася видела их миллион раз, и ничего нового в них просто не могло быть. А если на что-то она, хоть и мельком, взглянула по-иному? Фотографии не изменились, но имеет огромное значение, когда те, кто на снимках, были ещё живы, и уже совсем иное дело, когда нас покинули.
Неужели её расстроила одна из фотографий отца? Нет, не то. Значит, чья-то другая? И чего она мучается? Взять альбом и ещё раз пролистать.
Ася села с альбомом за стол и уже более внимательно принялась разглядывать его содержимое. Останавливалась на каждой фотографии,
