же щедр ваш принц?
– Император известен своим великодушием.
– Император в девятнадцать лет – завидная участь. Но он сдал врагу одиннадцать городов, и казна его пуста. Сможет ли он сыскать двести тысяч золотых рагов?
– Двести… вы это серьезно?
– У вольных мореходов пятьдесят боевых кораблей. С ними мы могли бы защитить побережье и предотвратить вторжение с моря, а также сопровождать караваны, которые возят вентрийский шелк в Дренай, Лентрию и множество других стран. Без нас вы обречены, Бодасен. Двести тысяч – не столь уж большая цена.
– Я уполномочен предложить пятьдесят – не больше.
– Наашаниты предлагают сто.
Бодасен умолк – во рту у него пересохло.
– Не могли бы мы оплатить разницу шелком и другими товарами? – сказал он наконец.
– Золото. Больше мы ничего не возьмем. Мы не торгаши.
«Нет, – с горечью подумал Бодасен, – вы воры и убийцы, и мне нестерпимо сидеть с тобой за одним столом».
– Мне необходимо посоветоваться с послом, – сказал он вслух. – Он передаст ваши требования императору – на это нам понадобится пять дней.
– Согласен, – сказал Коллан и встал. – Известно вам, где найти меня?
«Под камнем, – подумал Бодасен, – со слизняками и прочей нечистью».
– Да, – сказал он вслух, – известно. Скажите, когда Хариб вернется в Машрапур?
– Никогда.
– Где же у него в таком случае назначена встреча?
– В аду, – ответил Коллан.
– Имей же терпение, – сказал Зибен Друссу, который метался по комнате в верхнем этаже гостиницы «Костяное дерево». Сам поэт вытянулся во весь свой рост на одной из узких коек. Друсс, подойдя к окну, смотрел на море и гавань.
– Терпение? – вспылил он. – Да ведь она где-то здесь, может быть, совсем рядом!
– Это так, и мы ее найдем, но на это потребуется время. Имена крупных работорговцев мне известны – вечером я поспрашиваю и узнаю, где Коллан ее поместил. А потом мы придумаем, как ее освободить.
– Почему бы не отправиться прямо в «Белый медведь», к Коллану? Он-то знает.
– Знать-то он знает, старый конь. – Зибен спустил ноги с постели и встал. – Но при нем состоит целая куча головорезов, готовых воткнуть нож нам в спину. А первый среди них – Борча. Представь себе детину, точно вытесанного из гранита, с мускулами поздоровее твоих. Он забивает людей до смерти в кулачных боях, ломает им шеи при борьбе – такому и оружия не требуется. Я видел, как он мнет в руке оловянные кубки и поднимает над головой бочонок с пивом. И он не единственный из людей Коллана.
– Трусишь, поэт?
– А ты как думал, глупый юнец? Страх – разумное чувство. И не надо путать его с трусостью. Лезть к Коллану нахрапом бессмысленно: его здесь знают, и у него имеются высокопоставленные друзья. Если ты нападешь на него, тебя схватят и приговорят к смерти – тогда Ровену некому будет спасать.
