И тут Вероника поняла, что наступила на те же грабли, собралась и отправилась на поиски нового пристанища.
Тьма падала на город, накрывая плотнее и плотнее с каждой минутой. Ночь – приговор. Тьма – палач. Приговор не обжаловать. Палача не отодвинуть. Здорово смотреть на густые сумерки из окна тёплой спальни – звёздное небо, бледная луна в дымке… А когда ты бездомен, страх опускается на плечи с каждым оттенком тьмы – от серого до чёрного. Остался последний адрес. Один адрес – это один шанс. Лучше, чем ничего.
Очередная квартира и очередная старушка-хозяйка. Бодрая и жизнерадостная. Вместе с ней проживало восемь кошек. В комнате под сдачу жили две девушки, но они учились на заочном отделении, поэтому редко там бывали.
Жизнь в этой квартире оказалась так же мучительна, как и в предыдущей, если не ещё хуже. Поначалу бабушка не показывала характер: кроме назойливости и бесконечной глупости ничего не излучала. Тем временем, декабрь подходил к концу. Сессия всё ближе. Вероника приходила из института как можно позже, а выходные проводила с родителями, но бабулька всё равно была не довольна и часто интересовалась, когда же постоялица найдёт работу. Нехитрое правило обозначилось для Вероники: всякий сдающий желает денег, а постояльцев терпеть не может. Являлись бы они ночью на пару часов, в пятницу уходили рано, а возвращались в понедельник поздно. Всякий арендующий мыслит так же: придёшь, хозяев нет дома – какое же счастье!
Бабуля всегда была дома. Чего она добивалась не ясно, возможно, боялась за свои тряпки, но спасения от неё не было: она буквально дежурила у кровати, а если исчезала, то не проходило и десяти минут, как появлялась вновь. Врывалась в комнату по любому пустяку, не прерывая цепь глупостей, рассказов и нравоучений. Вероника только кивала. Куда идти, если уйдёшь и отсюда?
Когда девушки-соседки съехали, стало невыносимо. Она выходила на кухню раз в день, чтобы разогреть кружку чая, но даже в этот момент старушка кричала из соседней комнаты:
– Вероника! Иди сюда!
Эта бабуля никогда не успокаивалась, пока к ней не прибегут. Когда же усталое голодное тело Вероники дотаскивало себя до кресла старушечки, та комментировала какую-то глупость по телевизору.
Утро начиналось в шесть часов. Будильником служил громкий крик и распахнутая дверь. Бабушка находила необходимым в это время и ни минутой позже проводить уборку всего помещения, включая туалет и ванную, где всегда было множество кошачьих отходов. Поскольку у неё появилась «не задорого живущая», проблема уборки отпала – нужно только вовремя разбудить и потребовать.
Очередной кошмарный день. Очередная половина шестого. Скоро. Проклятая жизнь. Мерзкое утро. Лучше бы умереть во сне. Отвращение граничило со стыдом и становилось душно. Кололо в висках. Пахло кошачьим дерьмом. «Почему я делаю это? Никто бы не стал! Я же плачу деньги,
