людей и укрепило их дружбу.
Внимательное прочтение Библии показывает также, что в отряд Давида входило на самом деле 37 или 39 воинов, каждый из которых остался в памяти народа тем или иным своим подвигом. Бойцы этого отряда пронесли верность своему командиру через всю жизнь, не раз оказывались вместе с ним в самых опасных переделках, а затем, когда Давид стал царем, вошли в его ближайшее окружение и заняли высшие командные посты в его армии.
Не очень ясно входили ли в эту прославленную тридцатку на заре военной карьеры Давида Ванея сын Иодаев (Бенаягу бен-Игуяда), а также племянники Давида, сыновья его сестры по отцу Саруйи (Цруйи) будущий главнокомандующий царской армии Иоав и его братья Авесса (Авиашай) и Асаил (Асаэль) – самые близкие Давиду люди, сыгравшие немалую роль в его жизни. Возможно, они присоединились к его отряду уже потом, когда Давиду пришлось скрываться от царя Саула.
Решающий поворот в отношении Саула к Давиду произошел видимо после того, как царь решил вернуться из своего летнего лагеря, так и остававшегося стоять в долине Эйла, где произошла последняя битва с филистимлянами, в родную Гиву. Жители деревень и городов, через которую проходила царская армия, выходили навстречу победителям, приветствуя их песнями и танцами, причем имя Давида звучало в этих песнях куда чаще и громче, чем имя Саула:
«…из всех городов исраэльских выходили женщины с пением и плясками навстречу царю Шаулу, весело, с тимпанами и шалишами (трехструнными инструментами). И пели веселившиеся женщины, и говорили: поразил Шаул тысячи свои, а Давид – десятки тысяч свои. И весьма разгневался Шаул, и злым показалось ему слово это, и он сказал: Давиду дали десятки тысяч, а мне дали тысячи, уже недостает ему только царства. И стал Шаул ненавидеть Давида с того дня и после» (См. 1, 18:6-8).
Согласитесь, что перед нами – необычайно психологически достоверная картина. Трудно не понять обиду царя на народ, который в одночасье не то, чтобы забыл обо всех его победах, о том, что именно он, по сути дела, заложил основы государственности и создал армию, но начал явно преуменьшать их значение, до небес восхваляя подвиги Давида.
Это, в свою очередь, означало, что вздумай Давид организовать заговор и устроить дворцовый переворот, народ воспримет такой ход событий, как должное и Саулу тогда не на кого будет опереться, кроме как разве что на своих родичей из небольшого колена Вениамина.
А потому вряд ли стоит удивляться, что после того, как он услышал эту песню, у Саула испортилось настроение, и на следующий день на него вновь навалилась депрессия, перешедшая в приступ то ли эпилепсии, то ли шизофрении:
«И было на другой день злой дух от Бога напал на Шаула, и он неистовствовал в доме…» (См. 1, 18:9).
Некоторые комментаторы не исключают, что Саул попросту инсценировал этот приступ, чтобы к нему снова, как прежде, прислали Давида в качестве музыканта, и он убил бы его как бы в припадке
