ко мне?
– Почему же нет?
– Да, конечно, но…
– Или твоя конура – разбойничий притон, куда порядочному человеку рискованно и войти?
– Конечно нет!
– В таком случае двигаемся! Бен-Жоэль нехотя согласился.
– Ну а по дороге мы можем немного поговорить. Скажи, пожалуйста, что изображает из себя этот Мануэль?
– Он – славный товарищ… вроде меня.
– Что же, и он так же, как ты, поддается искушениям, – с некоторой боязнью спросил Сирано, – и занимается облегчением чужих кошельков?
– Куда там! Это – честнейшее и великодушнейшее существо.
Сирано вздохнул с облегчением.
– Какого он происхождения?
– Дитя случая, как вообще все мы!
– Но я заметил, что он не без образования. Где он учился?
– Да так, где придется. Между прочим, когда еще наше племя не рассеялось совсем, как теперь (наш отец был вождем целого племени), мы приютили одного славного малого, итальянского доктора, который принужден был оставить свою родину благодаря неудачному удару шпаги. Вы меня понимаете?
– Вполне! Продолжай, пожалуйста.
– Ну так этот доктор был человек очень образованный; он заинтересовался Мануэлем и, убедясь в его способностях, скуки ради стал с ним заниматься. Мануэль же усердно принялся за науку, и теперь вот в состоянии кропать стихи в честь прелестных дам.
– Что же случилось с его учителем?
– Он умер.
– Естественной смертью?
– Самой что ни на есть естественной: он просто под конец своих дней слишком любил поесть.
– Вечная ему память, но вернемся к Мануэлю. Ты говоришь, что он дитя случая?
– Да!
– Вашего же племени?
– Да, кажется.
Сирано сильно сжал руку Бен-Жоеля и, глядя ему строго в глаза, спросил еще раз:
– Уверен ли ты в этом?
– Но к чему этот вопрос?
– К тому, что у меня есть другие предположения относительно происхождения Мануэля.
– Какие?
– А такие, что он дитя не случая, а украденный ребенок!
– Украденный? – невольно бледнея, вскрикнул Бен-Жоэль.
– Да, я уверен теперь, что он уворован, но не тобой, конечно, – ты для этого еще молод, – а твоими, может быть, твоим отцом.
– Э, Господи Боже мой, ну подумайте сами, какую несообразность вы говорите! Зачем бы стали мы воровать его? – спросил цыган самым естественным тоном.
– Затем, зачем вы обыкновенно крадете детей: чтобы пользоваться ими, как приманкой для возбуждения сострадания у сердобольных людей; затем, чтобы приучать их к воровству и преступлению и, наконец, затем, чтобы выманить выкуп у родителей. Да мало ли зачем занимаетесь вы кражей детей!
– Нет, барин, вы ошибаетесь, Мануэль принадлежит к нашей семье!
– Не особенно настаивай на своем
