все это неважно, а дальше что?
– Как дальше?
– Не знаете ли вы чего-нибудь о своем прошлом?
– Очень мало.
– Но это «очень мало» может иметь огромное значение!
– Признаюсь, я не считаю себя членом семьи Бен-Жоеля.
Сирано вздохнул с облегчением.
– Что же заставило вас сомневаться?
– Мои воспоминания.
– Вот видите, вы помните кое-что.
– Так что же из этого? Если даже я случайно найденный ребенок, так кто поможет мне найти мою прежнюю семью?
– Некоторые люди умеют даже находить иголку в стоге сена, и я льщу себя надеждой принадлежать к числу подобных людей, – сказал с особым ударением Сирано.
При этих словах Мануэль в величайшем волнении приподнялся со стула.
– Скажите, умоляю вас, скажите, что вам известно? – проговорил молодой человек, задыхаясь.
– Продолжайте дальше, – спокойно ответил Сирано.
– Но что же продолжать?
– Ваши воспоминания. Самые незначительные факты могут разъяснить очень многое.
Мануэль задумался, очевидно, стараясь восстановить в своем взволнованном уме какие-то смутные воспоминания.
– То, что особенно ясно запечатлелось у меня в памяти, это домашняя жизнь старика Жоеля. Семья его состояла из пяти человек: самого старика, затем его сына, меня, Зиллы, еще совершенно маленькой, и еще одного мальчика, скоро умершего.
– А как звали этого мальчика?
– Старик Жоэль звал его Сами, но я, не знаю почему, называл его Симоном.
Невозмутимый Сирано, которого не могли смутить даже двадцать шпаг, направленных на него, вдруг весь вздрогнул и побледнел. Мануэль с любопытством взглянул на своего собеседника, но тот тотчас же овладел собой и спокойно спросил:
– Вы говорите, что его звали Симоном? Прекрасно! А не знавали ли вы кого-нибудь раньше семьи этого цыгана?
– Да, хотя очень смутно, но я припоминаю лица каких-то стариков и женщин, потом каких-то детей, между которыми я, кажется, был самый маленький. Особенно хорошо помню я одного высокого, худого мальчика с уверенной походкой и сильным голосом.
– Кто же это такой?
– Погодите, дайте вспомнить!.. – прошептал Мануэль, углубляясь в воспоминания.
– Да, он был со мной неразлучен и часто колотил меня!
– Это очень понятно; всегда лица, которые нас бьют, глубже запечатлеваются в нашей памяти. Палка – это могущественный помощник памяти!
– Да, но хотя он бил меня, я все-таки очень любил его, он назывался… вот, вот, сейчас вспомню его имя!
Сирано в величайшем нетерпении привстал со стула. Лицо его было покрыто крупными каплями пота, а грудь сильно колебалась под шелковыми складками кафтана.
– Да говорите же, говорите, скорее! – шептал он в волнении. Но Мануэль, не слушая его, весь отдался мыслям о себе, о своем настоящем
