и начала Вселенной. Там бушуют и мечутся свирепые Вихри в вечной свалке друг с другом. Там жилища сумрачной Ночи в черном тумане. Там ужасом веет. Даже боги трепещут перед Великой Бездной Вихрей.
Меж корнями, свисающими в Великую Бездну, живет Эрида-Распря.
Часть I
Сказание о титаниде Горгоне Медузе
Жили некогда в земном мире дети Геи-Земли и Урана-Неба, могучие титаны и титаниды.
И среди них, могучих, были особенно могучи морской титан Ф́оркий и морская титанида Кет́о.
Форкий ведал седым морем и прозывался Морским Стариком, Кето ведала морской пучиной и прозывалась просто Пучиной.
И родились от могучей Пучины и могучего Морского Старика шесть дочерей.
Три красавицы, лебединые девы, родились с серебряно-седыми, как морская пена, волосами, и назвали одну из них Пемфред́о, другую Эни́о и третью Дин́о.
На лебедей походили они.
Но от имени их отца, Форкия, именовали их титаны форкидами, а боги и люди прозвали их граями – старухами.
Красив наряд у Пемфредо. В шафранном пеплосе, как харита, Энио. Такими их еще помнят поэты[11]. Да плохо помнят.
Три другие дочери родились с золотыми крыльями, и носились они по воздуху, как морские ветры. И прозвали одну из них Сфен́о – Сильной, за силу ее, другую Еври́алой – Далеко прыгающей, третью же, что всех краше была и отважнее, Медузой – Властительной. И были бы на зависть всем волосы Медузы, если бы умели титаниды завидовать.
Но в народе сохранилось за сестрами грозное имя – горгоны: молниеокие.
Бессмертны, вечно юны и прекрасны были и граи и горгоны. По морю плывут граи, над морем летят горгоны.
Но пала власть титанов Уранидов. Печальна была участь поверженных титанов. И всех печальнее была участь шести сестер-титанид – грай и горгон.
Не покорились они победителям-олимпийцам, как другие красавицы титаниды. Не им, вольным и гордым, покупать себе сладкую долю пляской и пением в золотых чертогах Олимпа. Непреклонно сердце сестер-титанид, как у нереиды Немертеи. Крепко правдой, как адамант. А сколько их, пленниц, океанид и речных нимф, утомленных борьбой, уступили могучим богам-победителям или вступили с ними в брак! И среди них океанида-ведунья Мет́ида-Мысль, знающая мысли Земли.
Темно знание Земли. Скользка волна: не уловить ее сетью, не связать золотой цепью.
Вот какова Метида!
Все голоса земные: и птиц, и зверей, и листьев, и трав – были ей ведомы. И сама любым голосом говорила: по-звериному, и по-птичьему, и по-змеиному.
Чей звериный или птичий голос знаешь, в того зверя или птицу обернешься: были оборотнями титаниды.
Но сломила мудрость и силу Метиды мощь Зевса. И огнем, и водой, и кустом, и змеей оборачивалась она, ускользнуть пытаясь от жестокого бога. Не размыкал он объятий, не верил обманчивым образам
Намек на первоначальный прекрасный образ грай сохранился в поэме «Теогония» древнегреческого поэта Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) наряду с трогательным эпитетом к Медузе – «познавшая горе». По-видимому, старинное предание о титанидах, дочерях титана Форкия, уже во времена Гесиода было весьма смутным. Под воздействием ревнителей Олимпийского пантеона сказание претерпело метаморфозу: и Медуза и граи превратились в чудовищ, какими их знает и Гомер.
