лент, украшавших бальное платье небесно-голубого крепа, не могла сравниться с сиянием глаз Тиффани и лишь подчеркивала их глубину и яркость. Замерев на ступеньке и положив обтянутую перчаткой руку на перила, с улыбкой, игравшей на очаровательных губах, поблескивая жемчужными зубками, Тиффани являла собой зрелище, способное покорить сердце даже самого закоренелого холостяка.
«Боже мой, – подумал сэр Уолдо. – Вот теперь мы, кажется, действительно влипли!»
Девушка танцующей походкой сошла вниз, а Джулиан, словно зачарованный, пожирал ее взглядом. Несколько придя в себя, он поспешно шагнул ей навстречу и, запинаясь, пробормотал:
– М-мисс Уайльд! Вот мы и встретились вновь – наконец-то!
На щеках у Тиффани заиграли очаровательные ямочки, когда она протянула ему руку.
– Наконец-то? Но ведь минула едва неделя с той поры, как я помешала вам на рыбалке! А вы тогда разозлились на меня, ужасно разозлились!
– Ни в коем случае! – со смехом возразил он. – А вот когда я тщетно искал вас на приеме в Маноре на прошлой неделе… Но и тогда я не был зол: это слишком мягко сказано!
Он пожал ей руку, прежде чем отпустить ее, и повернулся к кузену, чтобы представить его.
Сэр Уолдо, не без оснований подозревавший, что Тиффани поджидала их в засаде на верхнем этаже, чтобы в нужный момент выпорхнуть на сцену, поклонился и поздоровался, демонстрируя безукоризненную смесь вежливости и равнодушия. Тиффани, привыкшая к неприкрытому восхищению, почувствовала себя уязвленной. Ее пребывание под крышей дома дяди Берфорда в Портленд-Плейс было недолгим, но она не теряла времени даром и успела уяснить, что лорд Линдетт, несмотря на титул, был никто и ничто в сравнении со своим блестящим кузеном. Покорить Непревзойденного, пусть даже на время, означало подняться на ступеньку выше прочих дам; вдохновить его на длительную страсть сулило оглушительный триумф. Потому что, хотя о нем и говорили, что у него много поклонниц, как правило, это были замужние дамы, а подчеркнутое внимание, которым он изредка оделял кого-либо из них, никогда не приводило к скандалу, как не позволяло и предположить, что чувства его искренни и глубоки.
Присев перед ним в притворно-застенчивом реверансе, Тиффани заглянула ему в лицо, вперив в него невинный взгляд широко распахнутых глаз. До сих пор она видела его лишь издали, но сейчас поняла, что он очень привлекателен и куда более элегантен, нежели она предполагала. Но вместо восхищения на лице его читалось веселое изумление, что вызвало у нее сильнейшее неудовольствие. Улыбнувшись лорду Линдетту, она сказала:
– Я отведу вас к тете, хорошо? И тогда она, быть может, не станет бранить меня слишком сильно!
Миссис Андерхилл не выказала ни малейшей склонности выбранить племянницу, хотя и была шокирована тем, что почетные гости вошли в ее гостиную без объявления. Когда же, много позже, от своего оскорбленного в лучших чувствах дворецкого она узнала, что мисс Тиффани легким мановением
