которую еще пару минут назад он считал чуть ли не показательным выступлением, цыганочкой с выходом.
Лешка почувствовал это состояние Даниила, но, не желая закругляться, оценил его по-своему: назидательно продолжил тему визита к Данькиному отцу:
– Вот так-то, неуловимые мстители! О! Там, кстати, в смысле, в кино про неуловимых мстителей тоже Данька был. Интересно. А если серьезно, то я вообще не понимаю, как это вам удалось тогда выйти сухими из воды. Вы из дома папашки хоть ничего не выносили?
– Да ты что, на фига! Нужно мне его барахло! Пачкаться! – вдруг воскликнул ошарашенный Данька. – Просто отомстить хотелось, – добавил он, хотя в его голосе уже явно чувствовались сомнения, совместимо ли в данном случае слово «месть» с тем, что было устроено в доме его отца.
– Скажу тебе честно, дружище, – Алексей выпрямился и посмотрел Даниилу в глаза, – вот это-то вас как раз и спасло, что не пожадничали да из дому ничего не потянули. Так, мелкое хулиганство, не больше. А вот теперь я четко представляю ту картину, когда семейка твоего отца вернулась домой. Входят радостные, веселые, отдохнувшие (наконец-то до дому добрались!). Дети ж у них, конечно… А на столе куча дерьма. Настроение, само собой, сразу испортилось, только решили молча убрать и никому не говорить, чтоб не позориться. Да еще призадумались, кому ж это они дорогу перешли, что так подло нашкодил у них в доме. Батя твой, конечно, раз он человек в городе уважаемый, с начальником милиции на этот счет переговорил, хотя бучу попросил не поднимать. Тот согласился и обещал дать задание, чтоб подчиненные походили, порасспрашивали, поразнюхали и, если что узнают, доложили. На том и порешили, мол, из-за кучи дерьма шум подымать – себе же дороже. А твоя пацанва, думаю, рано или поздно обязательно где-то похвастается – это же событие как-никак для города. Одно радует, ты уже в армии, а оттуда тебя не раньше, чем через два года отпустят. В общем, сдается мне, примерно так.
Алексей в упор глядел на Даньку и всем своим нутром чувствовал, что произвел даже не впечатление, а просто фурор, потрясение в его голове, а потому последние слова произнес как-то уж больно самоуверенно, с видом человека, бросившего нищему пачку крупных купюр:
– А если б что посерьезней, не сомневаюсь, раскопали бы в два счета. И сейчас ехал бы ты, Даниил… Как это тебя? Ах, да, Сергеевич… не в армии служить, а давным-давно уже матрешки в местах не столь отдаленных мастерил.
В этом месте Лешка остановился – уж больно он разошелся в своих предположениях и фантазиях – замолчал и, как ни в чем не бывало, снова почти с головой съехал в свою широкую, распахнутую сверху куртку.
Снова воцарилось молчание. Алексей полулежал на сиденье, прикрыв глаза, в общем-то, вполне довольный собой. Даниил же был удивлен и потрясен до такой степени, что даже не уловил горделивого, если не сказать пренебрежительного тона в длинном монологе нового приятеля. Он даже никак не среагировал на подобное уничижение, просто сидел и обдумывал услышанное. Нет, его потрясла не столько легкость, с какою Алексей в пух и прах разбил досель казавшуюся ему остроумной затею под названием «месть отцу», хотя, в общем-то, получилось у него довольно складно. Потрясло
