туда, взял подстреленного голубя, и радостно кричу:
– Пап! Теперь ты подстрелил его по-настоящему, и он больше не улетит!
Подхожу к отцу, даю ему голубя, а он стоит грустный. Взял голубя, положил в рюкзак и говорит:
– А ведь я неправ. Я не должен был стрелять….
Он имел право улететь.
Невозможно писать об охоте и не отметить профессионализм отца в это деле.
Когда он охотился, то был лучшим охотником в Кировске и окрестностях. Несмотря на то, что Синявинские высоты в 1947 году еще были не до конца разминированы, отец ходил с ружьем и туда. Дичи приносил столько, что подкармливал и друзей, и соседей, а ведь время было голодное, и тут же пошла о нем слава как об удивительном охотнике. В тоже время жил в Кировске хороший охотник по фамилии Шитиков. Человеком он был амбиционным и не мог примириться с тем, что кого-то людская молва ставит как охотника выше него. Вызвал Шитиков отца на соревнование. Условия были такими: охотятся на тетерева из-под одной собаки, стреляют по очереди. Время охоты – воскресенье, с рассвета и до заката. Это был сентябрь, а в нем от рассвета до заката уже не так и много. Отец согласился. Ружье у него в то время было советское – серийная «Тулка». Шитиков же охотился с уникальным штучным ружьем австрийского мастера под номером 305.
История ружья такая. Охотился в 1943 году из этого ружья на лося в наших лесах под Ленинградом какой-то немецкий граф, и неожиданно для себя сам стал дичью партизан. Ну а после войны ружье каким-то образом досталось Шитикову.
Потерпел в этом соревновании Шитиков полное фиаско. Застрелил отец за день 16 тетеревов, установив для себя абсолютный рекорд, Шитиков же добыл всего девять штук. Однако амбиции Шитикова были столь высоки, что все равно он не признал, что уступает отцу в классе, и оправдал свое поражение тем, что якобы у отца ружье лучше. Отец же, будучи человеком технически грамотным и очень разумным, давно понял какое уникальное ружье у Шитикова. Понял отец и другое, что амбиции Шитикова не случайные и охотник он классный, но ружья своего не понял и пользуется им неправильно. Дело в том, что у австрийского ружья стволы были почти на сто миллиметров длиннее, чем у тульского и оба ствола чоковые, то есть одинаковые, и предназначены для стрельбы на расстоянии. Из этого ружья нельзя стрелять дичь на взлете, а надо ждать, пока она отлетит. Шитиков же этого не понимал и стрелял на взлете, а это почти тоже, что пытаться попасть в летящую птицу из винтовки. В общем, предложил отец ему поменяться ружьями, и обмен состоялся. И не только обмен, стали они время от времени охотиться вместе. Отцу это было на руку, поскольку жил Шитиков в собственном доме и была у него отличная охотничья собака по имени Дамка. После первой же совместной охоты признала Дамка отца за хозяина и самостоятельно прибегала к нам в гости на обед. Было мне тогда четыре года, и жили мы на Первом городке поселка Невдубстрой. С собакой мы тут же стали друзьями, и припасал я для нее вкусненькое. Мать же запрещала баловать собаку, и я вынужден был бросаться на хитрости. Заканчивая
