И сидел теперь в душе постоянный страх («Зараза такая!»). И печаль…
А увесистые шарики оттягивали карманы легоньких летних штанов, словно все время подталкивали: «Помни…» И выложить их было боязно, словно тогда нарушится какое-то заклинание…
Однажды Федин шарик ускользнул из протертого кармана. И не где-нибудь, а на краю лога, когда тащили оттуда кленовую корягу – она была нужна для постройки хижины в Андрюшкином дворе (потому что страхи страхами, а жизнь-то все-таки продолжалась). Федя даже не пытался скрыть отчаяние. Прижал к мокрым щекам ладони, сел на эту самую корягу и ослабел всем телом. Но отчаяние беде не лекарство. Пришли в себя и кинулись искать – в самую глубину и чащу! Ободрались как черти. Собрали на себя по два пуда мусора и колючек. Татарская крапива выполнила за счет двух сумасшедших мальчишек весь летний план по издевательствам над ребячьим населением… Но они нашли! Шарик уютно лежал в консервной жестянке, сброшенной в лог со всяким сором.
После счастливой находки два дня подряд казалось, что у Никеля все кончится благополучно. Потом вернулась прежняя тревога.
И вот ведь дурацкое положение! Они даже не знали здешнего адреса Никеля. Некуда было пойти и спросить: как там? Хотя, конечно, могли и узнать, но все равно не решились бы пойти. Придешь, а тебе скажут… такое…
В середине июня они встретили на улице Юлию Васильевну. Она вела в парк, на карусели, ребят из школьного лагеря.
– Здрасте, мои ненаглядные. Вот уж не думала, что вы гуляете вместе! Чудо чу́дное… А почему не ходите в лагерь? Там интересно…
– Юлия Васильевна… – сказал Федя.
– Да, Юлия Васильевна, – сказал Андрюша. – Вы, случайно, не знаете?..
– Что?
– Ну… как там с Никелем… с Кельниковым? – выговорил Федя и сжал в кармане шарик. И стал смотреть на одуванчики.
Юлия Васильевна посерьезнела.
– Я… не знаю, ребята. Наверно, еще никак. Там ведь до операции долгий подготовительный период. Так мне его мама говорит. Я ей звонила на днях…
– Повеситься можно… – пробормотал Андрюшка.
Она пригляделась:
– А вы что? Разве такие друзья с Никитой? Вот не думала…
– Ну… друзья не друзья… – вздохнул Федя.
– А на душе маята, – честно договорил за него Андрюшка. – Ходишь и не знаешь, что делать…
Юлия Васильевна покивала:
– Да… Остается только ждать и надеяться. – И вдруг добавила: – Некоторые люди молятся в таких случаях. Если верующие… – Потом будто встряхнулась: – До свидания. В лагерь-то заглядывайте, если заскучаете… – И повела за собой вереницу послушных малышей в разноцветных кепчонках и панамках.
А Федя и Андрюшка – до лагеря ли им было?
– Ты верующий? – угрюмо спросил Федя.
– Ну… в общем-то да. Мне бабушка про веру рассказывала. И в церковь водила в прошлом году, на Троицу… А ты?
– Я… наверно, тоже
