их затяжная война, если бы не девятиклассник Артур Сенокосов.
Сенокосов тоже был нарушитель дисциплины (часто приставал к девчонкам), а еще – бестолочь и трус. После очередного скандала и разборки в кабинете директора он притихал. Чтобы дать Артуру шанс исправиться, учителя поручали ему какую-нибудь общественную работу. Например, вешать в вестибюле плакаты перед праздниками, следить, чтобы никто не проскакивал в школу без сменки, или наблюдать за порядком на этаже с младшими классами. Но ведь известно: «Заставь дурака Богу молиться…» И однажды этот дурак усмотрел непорядок в поведении четвероклассника Никитки Кельникова.
Никитка шагал по коридору, улыбался, смотрел перед собой и махал снятым ранцем. Вообще-то он редко ходил так живо, а ранец всегда аккуратно носил за плечами. Но сейчас, видно, было у него какое-то особое настроение.
У Артура тоже было настроение, но не особое, а просто скверное. Когда Никиткин ранец задел брючину Сенокосова, тот паучьим движением ухватил четвероклассника Кельникова за плечо:
– Ты чего махаешься! Чуть ногу не перешиб!
Никитка перестал улыбаться.
– Я нечаянно… Извини, пожалуйста…
– Ха, «нечаянно»! А школьная дисциплина не для тебя? Ну-ка, марш к батарее – и двадцать отжиманий!
Никитка замигал и сказал тихо:
– Мне это нельзя, отжимания… Ни одного…
Ему и правда было нельзя. Тихий, безотказный, добрый ко всем Никитка Кельников с младенчества страдал пороком сердца. Еще в первом классе на собрании (когда Никитка болел дома) Юлия Васильевна сказала:
– Ребята, вы поймите: у него сердечко – как лампочка из тонкого стекла. Толкнешь неловко – и одни осколки…
Класс притих. Маленькая курчавая Света Дымкина вдруг всхлипнула…
С той поры знал каждый: обидеть тихого Никитку (с ласковым прозвищем Никель), зацепить неловко или хотя бы просто прикрикну ть на него – совершенно бессовестное дело. Все это понимали, даже самые сорвиголовы во всех классах. Только Артур Сенокосов, кажется, не знал, не понимал.
Он тряхнул Никитку за плечо:
– Кому сказано! А то сделаю из тебя цыпленка табака!
Трубин и Чикишев шли в ту пору из туалета после небольшой драчки. По разным сторонам коридора. Андрюшка трогал языком припухшую нижнюю губу. Они в один и тот же миг увидели дурака Артура и Никитку.
Они посмотрели друг на друга. Быстро сошлись.
– Ты – под ноги, я – башкой, – быстро сказал Федя.
– Почему это я под ноги, а ты?! – привычно возмутился Чикишев.
Но тут же понял, что не время для спора. Незаметно шагнул за Артура и прилег позади него на половицы. В ту же секунду Федя с разбегу врезал Сенокосову головой в живот.
Длинный Сенокосов отпустил Никеля и загремел через Андрюшку, будто Дон Кихот с мельничного ветряка. Только вот не было звона доспехов. Зато были грозные вскрики:
– Это! Что! Такое! Это! Опять! Чикишев и Трубин!..
