выблядок! Теперь куражиться начнешь?
– Ты – не Романов, не царевич нам.
– Сопляк, тебе бы надо в пыточной сидеть.
– Он сам кобель, весь в матушку…
– Ишь, явился, не запылился…
– Убивать таких надо, а не на престол сажать.
– А ну, помолчите, черви земельные! – прикрикнул на стрельцов Меньшиков. Но, взглянув на Петра, испугался. Лицо царевича побелело, щеки начали дергаться, глаза закатились так, что видны были только одни белки. Левая рука начала непроизвольно дергаться…
– Пойдем отсюда, – Алексашка подхватил Петра за талию и с силой вывел на-ружу.
– Да я их, – судорожно бормотал милый друг. – Всех на плаху, головы рубить… Всех, до одного…
– Конечно, конечно, – соглашался с ним Меньшиков, стараясь успокоить его.
– Всех, вместе с их отродьем, – не мог успокоиться Петр. – Чтобы и памяти о них не осталось… Всех…
– Так и сделаем, – бормотал Меньшиков. – Нечего им пакостить на святой земле… Нарышкиным, Ромодановскому и Стрешневу уже доложили, что план удался, – большинство стрельцов взяты, а те, что остались, не посмеют головы поднять.
– Теперь дело за Софьей, – заключил Петр Кириллович. – Надо брать, пока не опомнилась.
– Мне доложили, что Борис Петрович с солдатами-преображенцами поехали за ней, – сказала Наталья Кирилловна. – Вот-вот он должен возвратиться…
Шереметьев приехал к обеду и рассказал, как арестовали Софью. Небольшой отряд стрельцов, охранявший ее, увидев большое численное превосходство солдат, не вздумали сопротивляться. А Софью захватили, когда она уже оделась и собиралась бежать.
– Вовремя успели, – вздохнул с облегчением Федор Петрович. – Не утекла…
– Где она сейчас? – спросила Наталья Кирилловна.
– Отвезли в Новодевичий, замкнули в келье, выставили надежную охрану, – пояснил Борис Петрович.
– Не убежит? – всполошился Лев Кириллович.
– Не уйдет, – твердо заверил Шереметьев. – Я ее своими ногами под конной стражей отправил, чтобы людишки видели – кончилась власть Софьи.
– И то правильно, – согласился с ним Стрешнев.
– Что со стрельцами будем делать? – спросил Федор Юрьевич. – Долго взаперти держать их нельзя – взбунтуются, да и родственники у них остались на воле.
– Покончить с ними разом, чтобы с корнем вырвать эту заразу, – решительно заявил Петр Кириллович. – А родственники?.. Ну, поплачут недолго, похоронят да успокоятся. А кто не успокоится…
– Так и сделаем, пока все не пришли в себя. Для острастки другим казнить всех вместе на Красной площади, да народишко согнать. Чтобы запомнили – с нами шутить нельзя, – твердо заявила Наталья Кирилловна. – И тянуть с этим не стоит…
– А с Васькой Голицыным как поступим? – поитересовался Ромодановский.
– Умен
