доложили о приезде сына, и она послала за ним. Нехотя Петр был вынужден подчиниться и отбыл во дворец.
В покоях матери уже находились срочно вызванные ее братья, Федор Юрьевич Ромодановский, Борис Петрович Шереметьев, Тихон Стрешнев и Борис Голицын.
Рассказав им о результатах поездки, Петр сказал, что жить в изоляции Россия больше не может, а значит, нужно строить свой флот и торговать, чтобы вывести страну из длительного сна. Рассказал и о том, что прибывшие с ним выглядели, как белые вороны на фоне по-иному одетых, бритых и образованных немцев.
– Да вы сами видите, как одеваются в Немецкой слободе и как наши люди. И начинать надо с бояр. Смешно и дико видеть, как они среди лета ходят в кафтанах до пола, собирая на подолы уличную грязь, противно смотреть на их бородатые рожи с застрявшими в бородах крошками после трапезы.
– Это ли главное в управлении страной? – спросил Петр Кириллович.
– Все начинается с малого, – упорствовал Петр. – Замыкаемся в своих теремах с узкими оконцами, сидим, словно медведи в берлоге, не видя, что деется окрест. А заграница идет вперед…
– Такие дела делаются неспешно, исподволь, – заметил Лев Кириллович. – Надо подготовить народишко, чтобы он понял выгоду от этого. А рубить топором – себе в ущерб.
– Ну да, не торопясь, как на телеге ехать, а не на коне скакать, – с усмешкой возразил Петр. – И через многие века, может быть, догоним заграницу. Только и она не станет стоять на месте. Нет уж, в таких делах надо действовать решительно и споро.
– Экий ты упрямец, племянник, – покачал головой Петр Кириллович.
– Ох, боюсь, – хлебнем мы горюшка с таким государем, – проворчал Федор Юрьевич. – Еще наплачемся…
– Вы всю жизнь прожили в темноте, а я на свет хочу, – махнул рукой государь и пошел в свои покои.
В переходе он нос к носу столкнулся с Евдокией.
– Петруша, ты бы зашел ко мне хоть ненадолго, – просящим голосом пропела она.
– Отстань от меня, постылая, – оттолкнул он жену. – И без тебя забот хватает.
Сидя на скамье в своих покоях, он долго обдумывал разговор с родичами, а потом резко встал и крикнул:
– Никита!
Дверь в покои отворилась и в притворе показалась помятая физиономия Никиты Зотова.
– Звал, Петруша? – спросил он.
– Найди Алексашку, – приказал он, уставившись на красный нос бывшего учителя. – Поедем в Немецкую слободу. Да живо у меня!
В «веселом доме» было привычно шумно. Войдя в залу, приятели сразу увидели за своим столом у окна Франца Лефорта, на коленях у него сидела их общая знакомая, подруга Анхен, Елена Федермех.
– А я уж думал, что вы сегодня не придете, – воскликнул Франц, ссаживая девушку и раскинув руки для объятий.
Заметив, что гостей обслуживает мать Анны, Петр спросил:
– Анхен где?
– Приболела она, – ответила Елена. – Квасу холодного на жаре выпила, вот и слегла. Сейчас лекарь у нее.
Петр
