та строго ответила: «Он – государь, и не нам с тобой осуждать его и препятствовать. Радуйся тому, что живешь в царском дворце, а не в вашем захудалом домишке».
Не встречая поддержки и сочувствия в чуждом ей царском доме, Евдокия становилась все более раздражительной, ворчливой и нередко плакала, стоя на коленях перед иконами.
А Петр, чувствуя поддержку матери, практически перестал обращать внимание не только на жену, но и на сына. Мало того, свою Анхен он приводил в царские покои и на ассамблеи, нимало не стесняясь осуждающих взглядов присутствующих.
Особенно недовольны были поведением Петра, да и матери его, давнишние супротивники Нарышкиных – знатные бояре Долгорукие, Матвеевы и другие, близкие к ним семьи.
– Ишь, гулящую девку стал водить в царский дом, – ворчал Михаил Долгорукий.
– Ни стыда, ни совести, – поддерживал его Артамон Матвеев. – А что от них ждать, коли род их происходит от стрелецкой верхушки и от офицеров полков нового строя…
– Вот из-за незнатности рода он и порубил стрельцов-то, – усмехался Михаил.
Петру, естественно, немедля донесли об этих разговорах. В бессилии он скрипел зубами, но что-либо сделать с мощными и многочисленными родами ни он, ни мать не решались.
Анна, замечавшая, как менялся в лице ее поклонник, мягко гладила его по руке и шептала:
– Ты – государь, тебе ли их бояться?
– Она права, – дополнял ее вездесущий Алексашка. – Да и святоши тебе не указ.
– Со святошами тоже разберусь, – ворчал Петр.
В конце концов, глядя на расстроенного Петра, Анна предложила:
– Давай уйдем отсюда. Надоело смотреть на эти угрюмые лица, на их старомодные кафтаны, бородатые морды…
Подхватив свою подругу, молодой государь увел ее в одну из комнат и сразу же повалил на кушетку. В перерывах между ласками он достал из кармана камзола какой-то сверток, завернутый в платок.
– Что это? – спросила Анна.
– А ты разверни, увидишь…
В платке оказался миниатюрный портрет Петра, обрамленный алмазами.
– Какая прелесть! – воскликнула восхищенная девушка. – Это же очень дорогой подарок.
– Тысячу рублей заплатил мастеру, – с гордостью ответил Петр. – Смотри, храни его как зеницу ока, как признание моей любви.
– Я буду носить его возле сердца, – ответила она. – И тогда ты будешь всегда со мной.
– Я скоро уезжаю в Германию, – серьезно сказал Петр. – Что тебе привезти?
– Ты же понимаешь, что нужно женщине, – жеманилась Анна. – Конечно же, самые модные наряды, ботинки, которые сейчас там носят. Не могу же я ходить в лаптях!
– Ладно, привезу, – засмеялся Петр. – Ты только гляди тут у меня, не шали. Узнаю – голову оторву твоим полюбовникам. Ты меня знаешь…
– Да знаю, знаю, – Анна прильнула к нему и начала целовать. – Ты там тоже не балуй…
– Никого знать не
