выдался на редкость удачный, солнечный, а легкий ветерок приятно охлаждал разгоряченные лица косцов и баб, вяжущих вслед за мужчинами снопы.
Оставшаяся дома Варюшка подоила корову и выгнала ее к пастуху на выпас, наполнила колоду едой для поросенка, бросила крупы курам, после чего погнала проснувшихся ребятишек умываться, помогая самым младшим помыть их мордашки. Поставив перед ними горшок с кашей, пошла к матери спросить, не надо ли чего ей.
Поручив братишкам и сестренкам постарше приглядывать за младшенькими, схватила бадейки и побежала к колодцу за водой.
Доставая бадью из колодца, она краем глаза заметила, что старик Савва, живущий на краю деревни и вышедший, видимо, погреть на солнышке ноющие с утра косточки, вдруг встал, склонился в поклоне и замер.
«Чегой-то он? – подумала про себя девушка. – Ай, крепко видно схватило деда».
Но в этот момент из-за поворота дороги, делающей крюк перед деревней, показалась двуколка с сидевшим в ней барином.
Варюшка испугалась было, что тот заругает ее за то, что она не в поле, но потом подумала: чай, она не из-за лености осталась дома, а по нужде, так чего же ругаться-то?
Благосклонно кивнув Савве, барин проехал мимо и остановил двуколку возле Варюшки.
– Кто такая? – спросил он ее. – Почему не узнаю?
– Варя я, дочка Прокопия Нестерина, – с поклоном ответила девушка.
– Внучка Прохора? Хороша! – барин откровенно любовался ей. – Ты же совсем недавно была крохой. Ишь ты, как выросла да похорошела…
Варя зарделась от похвалы и не знала, что говорить. А барин оглядел ее с ног до головы и тронул лошадь, направляясь в поле.
Закончив проход до конца поля, косцы сели отдохнуть, когда к ним подкатил барин. Оглядев скошенную часть поля, он удовлетворенно кивнул головой.
К нему тотчас подбежал староста и с низким поклоном поприветствовал его.
– Все ли ладно? – спросил Илья Степанович.
– Слава богу, все идет ходом, – ответил Фома. Урожай ныне отменный…
– Добро, – кивнул барин. – Зерно не осыпается?
– Нет. Хотим закончить, пока ведра.
– Ну-ну, поспешайте. Да не давай особо разлеживаться народишку.
– Никоим образом, – уверил барина Фома».
Агриппина Ананьевна закончила чтение и отложила рукопись.
– Ну, как? – с нетерпением спросил Иван Аркадьевич. – Что скажешь?
– Я так понимаю, что это вступление к главной теме, – ответила жена. – И в этой части ты описываешь фон, на котором будет развертываться основное действие.
– Так и есть. И знаешь, я стараюсь уходить от штампов, которыми увлекаются иные писатели, в немалой степени для того, чтобы увеличить объем произведения, – ответил муж. – Конечно, можно было описать, в
