и сытно поесть…
Я уселся за стол и вопросительно взглянул на доктора. В смысле: «Приступим?» Гизариус, хоть и был увлечен мечтами совсем об иных сферах существования, возражать не стал и занес нож над лососем. Молчаливым согласием всех присутствующих разделка рыбы была доверена именно доктору как человеку, сведущему в устройстве тел.
Ваш покорный слуга проглотил слюну, уговаривая желудок потерпеть еще пару мгновений – и…
Звука удара мы не услышали, как не услышали и свистящего полета стрелы. Но все сразу поняли: что-то произошло. Неуловимо изменился даже воздух: ранее наполненный только предвкушением обильной трапезы, сейчас он зазвенел от напряжения.
Доктор растерянно переводил взгляд с одной из наших гостий на другую. И посмотреть было на что!
Мин подобралась как шадда перед прыжком, стальные глаза искали только одно – цель. Эльфийка… Эльфийка выпрямилась так, словно позвоночник в мгновение ока стал раскаленным стержнем, а темно-бирюзовый взгляд утратил все оттенки чувств, кроме убийственного спокойствия в ожидании атаки.
Минута прошла в гробовом молчании, а потом…
Со двора донеслось певучее:
– Преступившая! Не прячься за стенами чужого дома! Или ты хочешь взвалить тяжесть своего греха на плечи людей?
Я едва заметил движение – так быстро эльфийка метнулась к двери. Пришлось уныло вздохнуть, откладывая свидание с лососем, и вслед за Мин и доктором поспешить на свежий воздух. Туда, где разыгрывалась нешуточная драма.
Посреди двора стоял эльф. Самый натуральный, без мороков и иной маскировки. Собственно говоря, появление листоухого в этих краях если и считалось редчайшим событием, то после несостоявшейся казни эльфийки расценивалось мной как закономерное совпадение. Хуже было другое: я знаком с этим эльфом. Как бишь там его называл младший родственник? Кэл?
Лиловые глаза полыхают гневом. Таким жарким, что я невольно удивился: и как снег под этим взглядом не закипает? Серебристые пряди волос свободно падают на плечи: ни заколок, ни шнурков. Странно… Что-то напоминает… Одежда – даже в наступающих сумерках – слепит глаза своей белизной: от мягких сапожек, отороченных мехом, до последнего ремешка на куртке и длинного свертка за спиной, перетянутого шелковыми шнурами, – нигде ни единого пятнышка. Ай-вэй, как дурно! Этот парень собирается…
– Я пришел за отмщением! Примешь ли ты вызов vyenna’h-ry?[21] – В голосе эльфа звучали нотки напряженного ожидания.
Vyenna’h-ry?[22] «Чистый поединок»? Да, надо было сразу догадаться – достаточно взглянуть на стрелу, вонзившуюся в дверь докторского дома. Белее снега: и древко, и оперение, и (могу спорить на что угодно) наконечник. Он, кстати, изготавливается из специфического материала… Из кости того, за чью смерть
«…Vyenna’h-ry требует от своих участников добровольного расставания с теми вещами, которые могут обеспечить преимущество, пускай только чисто теоретическое… Поскольку эльфы, как и некоторые схожие расы, с момента зачатия напитаны магией, для проведения „чистого поединка“ им приходится осуществлять блокировку естественных каналов, посредством которых происходит наполнение Кружева. Дети Леса, однако, могут проделать очищение без сколь-нибудь заметного вреда для себя, так как оконечные узлы эльфьего Кружева легко переходят из замкнутого состояния (когда связь с природными Силами оборвана) в открытое (когда Кружево в любой момент времени готово к сплетению с природными Нитями)… Единственная опасность очищения состоит в том, что процесс, обратный блокировке, занимает существенно большее время, в течение которого эльф не способен воспользоваться природной магией…» («Гобелены Древней Крови», том 2 – «Эльфийские Кланы», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)
