ни единого слуха – словно младенцы тоже заслушались) пора в свои кроватки, да и взрослым тоже…
– Ничего не пора, – подступила к центральному столу штаба, где сидел командир, Оксана Кудрявцева, – она даже подперла бока руками, – рассказал тут красивую сказку, похвалился, и спать?!
– Ага, – не стал отказываться Александр Николаевич, – домой хочу, накатался.
– А мы хотим прямо сейчас увидеть, как наш город оторвется от земли!
– Да, Александр Николаевич, – это к израильтянке присоединилась Таня-Тамара, – да мы сегодня и не уснем. До утра ворочаться будем.
– Хорошо, – вдруг улыбнулся, и даже подмигнул женщинам полковник, – будет вам утро. Точнее, я хотел вам сказать – уже!
– Что – уже?! – ухватилась за его рукав Оксана.
Командир сделал неуловимое (по крайней мере, им, Анатолием, неуловимое) движение, и вот уже русская израильтянка стоит в плотном, и нежном кольце рук супруга, а на обзорных экранах вспыхнуло солнце!
– Которое, – успел подумать Никитин, – никогда не заходит, но которое сегодня выглядит не так, как обычно.
А потом его грудь исторгла торжествующий вопль, который он с трудом услышал сам – так громко кричали рядом друзья. Купол, подвластный командам полковника Кудрявцева, поменял картинку на экранах. Теперь на город можно было смотреть со стороны. Смотреть, и видеть, как гигантская пирамида висит в воздухе – прямо над темным квадратным пятном посреди бескрайнего оранжевого моря травы.
– Котлован, – не сразу сообразил Анатолий, – то самое место, где раньше стоял город, и откуда в небо поднялись миллионы тонн грунта.
По спине пробежал холодок восторженного ужаса; воображение у тракториста было развито превосходно; лучше, чем у многих в этой комнате. Разве что сам полковник Кудрявцев мог понять его; прочувствовать тот гигантский вес, что подняла сейчас вверх энергия солнца, преобразованная общим разумом горожан.
– И моим тоже, – с гордостью отметил Анатолий, кивая в ответ командиру, явно «услышавшему» его чуть тревожные мысли.
Командир, наверное, с этим кивком отдал еще одну команду куполу, и темное пятно внизу, которое отображалось на одном из центральных экранов, начало расти.
– Нет, не расти – раздваиваться! – воскликнул про себя тракторист, – это же тень, что отбрасывал город на котлован, сдвинулась с места. А значит…
– Летим! Мы летим! – раздался чей-то ликующий крик, и Никитин присоединил свой громкий крик к общей радости, которая, наверное, выплеснулась наружу, за пределы штаба.
Потому что совсем скоро, когда Анатолий с Бэйлой все-таки спустился вниз, и вошел в столовую (оттуда доносился приглушенный шум голосов), оказалось, что там вовсю идут приготовления к празднику, который в представлении Зинаиды Сергеевны означал прежде всего
