спешить, друзья.
Как оказалось, два командира все продумали заранее. К тому времени, когда экипаж «Варяга» вернулся в свой внедорожник, в его прицепе, который все последние дни был домом для разведчиков, уже появились новые жильцы. Алексей Александрович сунулся ненадолго в этот уютный мирок. Не только из любопытства, но и преследуя вполне практические цели. Ведь он, профессор Романов, вел официальную хронику города; начиная с первого дня, с той самой фразы «Никому мы здесь не нужны», произнесенной им самим, и его товарищами еще в родном мире.
– Родном? – невольно усмехнулся он, – пожалуй, родной мир для меня теперь – Город. И не только для меня.
Он склонился над тельцем ребенка, лежащим на ближайшей кровати. Это походное ложе могло дать сто очков вперед самому навороченному матрасу того самого, покинутого навсегда мира; в том числе производства фирмы «Аскона», который и послужил моделью, или прообразом первых образцов. Изготовленный из чудо-пластмассы, он учитывал не только анатомические особенности тела, которое намеревалось отдохнуть на нем, но и неосознанные желания организма; даже те, о которых этот «организм» и не подозревал. Профессор попытался заглянуть в глаза ребенка, и отшатнулся в ужасе. Те желания, к самому краешку которых успело прикоснуться сознание Алексея Александровича, не имело ничего общего ни с негой, ни с обычной расслабленностью уставшего тела.
Мозг сам, без всякой команды оторопевшего ученого проанализировал причудливую смесь эмоций, раздиравших два разума – детский, смертельно уставший, практически сдавшийся воле обстоятельств, и чей-то безгранично чуждый и злой; тоже почти смирившийся с неизбежной гибелью.
– Ну, уж нет! – выпрямился профессор Романов, обращаясь именно к первой, детской ипостаси юного римлянина, – его мы тебе не отдадим.
Сразу же пришло понимание; точнее узнавание – силу взрослого взгляда, сейчас приглушенную, почти побежденную каким-то снадобьем, или более могучей волей, он уже ощутил на себе. На плато, где злой воле, и оружию двадцать первого века американской команды капитана Джонсона противостоял татарский партизанский отряд.
И опять Алексей Александрович невольно поежился, вспомнив давний разговор в кабине «Варяга». Тогда, с подачи Толика Никитина, они с командиром пришли к единому мнению – к созданию нового мира, по крайней мере, его разумных обитателей, приложил руку профессор Романов. Знал ли об этом другой Алексей Александрович; тот, общение с которым было сведено практически к нулю? Наверное, знал. Не потому ли они – два бывших профессора Санкт-Петербургского университета, обменялись лишь парой коротких взглядов. Чувство вины, которое прочел в глазах своего двойника Романов, было обоюдным.
– Легкий наркотик из запасов местного шамана, – объяснила из-за спины Света Левина, ловко скользнувшая в дверцу прицепа, – это мне другая Света рассказала. После того, как эти… ребятишки голыми руками и зубами разорвали на части человека. Болотника, как
