кефир. А еще лучше – запивать кефиром водку, так сказать, в процессе. Старый рецепт ладожских водолазов.
– А вы водолаз? – совсем некстати спросила я.
– Был.
Лучше бы ты там и оставался, на Ладожском озере… Но вслух я этого не произнесла, а, совершенно неожиданно для себя, заявила совсем другое:
– Вообще-то, на Верности живет моя подруга. Я как раз собиралась к ней вчера вечером.
– Я так и понял.
– Правда?
– На улице Верности такой девахе, как ты, делать нечего.
О, Господи, еще один физиономист!.. И еще одна шуточка на тему.
Остаток пути до Суворовского мы проделали в полном молчании. Я попросила остановить машину за три дома до дремовского логова: в моем положении осторожность не помешает. Шофера же прорвало, как только я взялась за ручку.
– Может, оттянемся? – спросил он, повернув ко мне свое блинообразное лицо с оспинами, отдаленно напоминающими лунные кратеры.
– В другой раз, дорогуша.
Я искренне надеялась, что не увижу его никогда в жизни. Даже если мне не повезет, и ее остаток придется провести в бегах.
– Подожди…
Он похлопал себя по карманам в поисках бумажки, но, так и не найдя ничего подходящего, вытащил из бардачка газетный лист и прямо на полях написал телефон.
– Меня Геной зовут. Позвони, когда соскучишься.
– Непременно.
Ломая каблуки, я выскочила на тротуар. Сексуально озабоченный Гена эскортировал меня еще с десяток метров, а потом, коротко посигналив, умчался в сторону Смольного.
Все. Теперь к Стасу. Он просто обязан вытащить меня из того дерьма, в которое я вляпалась.
…Стас умел жить широко.
Я убеждалась в этом постоянно, стоило мне только зайти в его шикарный подъезд с усатыми консьержками и цветами на лестничных площадках. Цветы носили сомнительного качества название «Ванька мокрый».
– Куда? – в сто двадцать первый раз спросила меня консьержка баба Люба, бывшая вохровка.
– В девятнадцатую. К Дремову, – в сто двадцать первый раз ответила я.
– Дома он. Еще не выходил… – снизошла баба Люба и добавила – со всей классовой ненавистью, на которую была способна. – Шастают тут всякие…
Стас жил на последнем этаже, в так называемом «русском пентхаузе» с мансардными окнами и сломанными перегородками. Со времен нашего знакомства в Таллинне он разбогател, обуржуазился, завел себе дорогую мебель, две финиковые пальмы (Phoenix ductylifera L.) и попугая-жако по кличке Старый Тоомас. Все свободное время Стас посвящал обучению тупоголовой птицы матерным ругательствам.
Некоторые из них ему придется выслушать и от меня.
Лифт как всегда был занят, и я поплелась на шестой этаж пешком.
И на несколько минут остановилась перед большим зеркалом на площадке между первым и вторым этажом; тяжелая махина
