style="font-size:15px;"> Публичность группы, официальная поддержка ее деятельности церковными властями, общий вектор государственной политики, направленный в сторону церковных реформ, приводят к быстрому расширению круга «32-х». В конце марта свящ. Владимир Колачев сообщал А. П. Рождественскому: «Наши групповые собрания по Воскресеньям у о. Рудинского (Итал<ьянская,> 12) с 8 часов. Там до умножения <?> свыше 50 число участников»[155]; а свящ. Константин Аггеев в письме от 2 апреля сетовал: «Наступает первый шаг открытой борьбы… Наступает испытание и для нашего кружка, теперь механически разросшегося…» (С. 308).
Видимо, изначально кружок был принципиально открыт для всех желающих в него вступить: «Наш кружок ширится, но. заметно ухудшается: затесались люди, с нами ничего общего не имевшие; затесались, потому что наша взяла…» (С. 303). Разрастание кружка привело его инициаторов к вопросу о границах. Аггеев выступил с предложением принимать в кружок только тех, кто подпишет составленные им тезисы. «Не подпишешь, ходи, слушай, но членом кружка не можешь быть» (С. 303). Видимо, эта идея не получила поддержки большинства, поэтому было принято другое решение, позволявшее группе сохранять свою идентичность: «Вопрос об организации решен так. Всеми делами и подготовкой к заседаниям заведует избранное бюро из 5 человек, в которое предызбраны – общее собрание окончательно должно избрать – кроме меня, оо. Чельцов, Колачев, Кремлевский (секретарь и казначей нашего кружка) и Аксаков Н. П. Заседания бюро постоянные. О месте и предмете рассуждений извещаются все члены кружка. И каждый из последних может приходить с правом голоса. Детальные стороны устава разрабатываются мною и будут представлены на первое же собрание кружка, т. е. в среду Фоминой» (С. 312).
На первом этапе своего существования группа «32-х» стихийно обретает концентрическую структуру. В центре (ядро) – бюро из пяти человек, определяющее стратегию деятельности группы, тематику встреч, составляющее записки и другие программные документы; ближайший к ядру круг – «пионеры нашего пастырского кружка, человек десять», собирающиеся в экстренных случаях, а также «для обсуждения некоторых вопросов, на которые не хватает времени на рядовых заседаниях» (С. 312); второй от центра круг – 20–30 клириков, которые решились на первый визит к митр. Антонию, и наконец, периферия – все остальные участники кружка, присоединившиеся позже, отчасти по идейным, отчасти по конъюнктурным соображениям.
В первой половине 1905 г. группа «32-х» еще сохраняет внутреннее единство с высшей церковной иерархией. В первую очередь это единство выразилось в той поддержке, которую группа петербургских священников оказала митр. Антонию в ситуации гонений на него. В адресе на имя владыки, составленном по просьбе группы свящ. Константином Аггеевым, в частности, говорилось: «Примите от нас, наш Архипастырь, выражение сыновнего страдания за своего отца и нашего преданного Вам сочувствия. Верьте, Владыко, скорби и 6оли, наносимые Вашему сердцу
РО РНБ. Ф. 832. Д. 327. Л. 3–5 об.
