не спали, и плакали, и молились в отчаянии. вот когда приходит всему и во всем конец. но Господь и Божия Матерь нас в кругу пока еще покрывает, и за вашими святыми молитвами нас Бог еще хранит»[166].
События воспринимаются в апокалиптических тонах и, следовательно, не предполагают ни анализа, ни активного противодействия. Только Господь может защитить своих чад от разбушевавшейся стихии зла. Этот же принцип отношения церкви к революционным событиям формулирует в своих воспоминаниях митр. Вениамин, опираясь на личный духовный опыт. Во время летних каникул он стал свидетелем поджога помещичьих усадьб в родном краю, и как ответ на тревожные духовные вопрошания ему пришли слова из Писания «надлежит всему этому быть»:
«И что ты особенно этим терзаешься? Разве же ты управляешь миром: есть Бог, Который всем правит, на Него и положись. И всякий делай свое дело. Довольно этого с тебя!
Я совсем умирился. И часто потом приходили мне эти мысли, открывшиеся на горе у церкви»[167].
Среди простых верующих также нарастают предчувствия конца света: кто-то готовится к мученичеству, кто-то продает вещи и едет в Кронштадт[168].
Наряду с письмами апокалиптического характера в обширной корреспонденции о. Иоанна 1905–1907 годов появляются и письма, которые можно назвать «правдоискательскими». Их авторы ожидают от церкви не пассивного, хотя и молитвенного молчания, а решительного слова, способного уврачевать беды России. Анонимный автор в письме от 6 марта 1906 г. обращает внимание о. Иоанна «на нужды народа, находящегося в России, которому нужны не казацкие нагайки, которые практикуются проклятой “Бюрократией”, а те права, которые обещаны Государем Императором..…»[169]. Далее автор письма убеждает о. Иоанна, что забота об общественной нужде есть его прямая пастырская обязанность: «Вам как пастырю обязательно нужно успокоить и уврачевать болящую Россию, которая волнуется как море в бурную погоду»[170].
Петров, почитатель о. Иоанна из Северо-Западного края, также недоумевает по поводу «спокойного молчания, или сказать безгласия, столь уважаемого всеми о. Иоанна Кронштадтского; безмолвие его столь загадочно в то время, когда голос его нужен отечеству, нуждающемуся в нравственной и материальной помощи»[171].
Примером активной позиции церкви в ситуации разворачивающихся революционных событий может служить деятельность будущего митр. Евлогия (Георгиевского). В 1905 г. он уже занимал Холмскую кафедру и оказался в эпицентре не только революционной, но и национальной борьбы: «Вообще положение создалось в привислинских губерниях тревожное, представителей власти пугающее. Генерал-губернатор Скалон укрылся в крепости, другие начальствующие лица бездействовали. Правительственный корабль точно потерял направление. Я собрал Совет Холмского Братства и сказал горячую речь – призвал действовать, а не сидеть сложа руки. Было постановлено издать брошюру, чтобы успокоить народ и убедить его крепко отстаивать
ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 2. Л. 17–18 об.
Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Правило веры, 1994. С. 129.
Так, например, Наталья Николаевна Иваницкая из Вологды, на которую покушался хулиган с топором, делится с о. Иоанном Кронштадтским тревожными размышлениями: «Страшное смущение овладело мною (икона Божией Матери не дошла до Порт-Артура, землетрясение на Афоне, забастовки). Да, отвернулся от нас Господь и Его Пречистая Матерь! И в духовенстве какой-то раскол. Священник Петров, которому, говорят, так внимает Петербург, сочинения которого так старательно покупались, теперь распространяет такие листовки, как “Для чего нужна свобода?” Господи, да ведь это прямо возмущение; когда мы прочитали этот листок, я спросила: неужели так и подписано –
Там же. Л. 42–43 об.
Там же.
Там же. Л. 56–56 об.
