Вопрос сей следует адресовать батюшке твоему, в очередной поездке торговой пребывающего!
Улыбнулся Роджер и сразу две вещи понял: во-первых, что купец Самохвалов – родитель гордой Глафиры, являющейся сестрой Малашке токмо по матери, а во-вторых, стала ясна причина, по коей Василий Никитич так ни разу и не навестил спасителя своего от бандитов лютых.
Тем временем вопила Глашка на Малашку не аки львица светская, а аки баба базарная:
– Опять, уродина придурочная, изрыгаешь словеса непонятные! Мало тебя Наташка дубасила! Сама мало дубасит и мне не даёт!
Совсем разочаровался Роджер в недавнем идеале своём. Но будучи джентльменом аглицким, пригласил он, хоть уже и без трепета душевного деву сию разделить трапезу его:
– Заходи смелей, Глафира
И попей со мною чай.
– На, возьми кусок зефира,
Но права здесь не качай!
– неожиданно мгновенно срифмовала Малашка и протянула сестре предмет мечтаний своих.
(Впоследствии создана была чудесная песнь про иную Глафиру с очаровательным припевом из трёх мыслей глубоких. Вот токмо последняя из оных автора опуса сего не вдохновила. В итоге вышла дискуссия его с исполнителем песни:
«– Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чем в злобЕ.
Лучше быть нужным, чем свободным…
– Это ты, знаю, не в себе!»)
…Глашка, не обременённая комплексами интеллигентскими, схватила зефир и… чашку больного. Засим хлюпая и чавкая, быстро «умяла» еду и питьё.
«Видать, лопухнулся я вчера! – помыслил граф. – „Фея сия“ явно не из общества светского!»
Но Глафиру насытившуюся потянуло именно на беседу светскую (в понимании ея!). Уселась она на диван, точнее разлеглась на оном и вопросила:
– Ведомы ли тебе, барон аглицкий, герцогини аглицкие?
– Начнём с того, что сын барона суть баронет, коий в отличие от папаши своего не принадлежит к обществу светскому. Но сие относится лишь к законным отпрыскам баронов. Я же не принадлежу не токмо к обществу светскому, но даже к баронетам, ибо мать моя расейская Евгения так и не сочеталась браком законным с родителем моим бароном Джорджем Смитом.
Пока глаголил мнимый Роджер легенду сию, взглянула Малашка выразительно на чашку опустевшую, засим на сестру свою и на дверь. Кивнул больной в ответ. Таким образом, договорились собеседники (молча!) возобновить чаепитие лишь опосля ухода гостьи незваной.
Поняла Глашка из речи больного, что не благородных он кровей (уже достижение, ибо Наташа и сие не поняла бы!), а посему нЕчего с ним церемониться! И молвила гласом того более развязным:
– Неча мне тут пургу гнать, ибо лето на дворе! Глаголь про герцогинь!
– Ведома мне Сара Черчилль, герцогиня Мальборо.
– На фига мне твоя Сара?! Давай лишь про герцогиню!
