в море вылили четыре ведра с краской, спустился к ним. Лиловое с чёрным и зелёное с белым – лестница, вышагивая, меняла цвета.
– Это рисовое поле. – Объяснил Энкиду.
Высокие фигуры двигались при садящемся солнце. Тонкие очертания то размывало по краям солнце, то делались они весомыми, как огромные шахматные.
Распрямился силуэт в поле над кочками. Кто-то смотрел на зрителей, тёмный – стоял против света. И двинул по полю к ним.
Высок, в кости лёгок, ноги длинны и шаг широк, от пояса. Королевская походка плоским щитом живота вперёд, взгляд, наверное, ласковый и равнодушный. Плечи, над головами иных, прямые и, как нарочно, горизонт за ними вяловат, в перепадах ненапряжённых холмов.
Человек…
Или кто он, в конце концов?
Идущий свернул на восток, обошёл солнце и был опознан светом. Билл ахнул, бесстыдно открыв рот. Кровь Билла заторопилась. Чувства опоили его смесью крепче корабельного напитка, который они так удачно спрятали, что потом найти не смогли… остаток-то так и висит на высоте восемнадцати километров
– Хорсы… – Еле вымолвил он. – Это… может ли это быть?
Ослепительный стоял в круге света бог Хорс, чистокровный наследник чести, ибо только врождённая честь, всего лишь она отличала этот род от других династий Нибиру, которым предлагалось обретать этот продукт самостоятельно по мере надобности.
Билл сразу ощутил себя заморышем, дешёвочкой… его тугая дерюжная кожа показалась ему выцветшей канцелярской бумагой. Но он вспомнил леди Сунн… её огненная краса трепетала в воздухе, пропитанном жаром восходящей звезды. Билл с гордостью распрямил опустившиеся было плечи. Теперь он в полной мере оценил дары матери сырой земли, художницы – Софии.
Но что это?
Согбенный, в чём душа держится… мутно-чёрный и высохший, кто-то ещё следовал за великолепным Хорсом. Это было страшно, страшнее пробежавшего в неясном свете немыслимого существа.
Свет дня окрасил человека, показав маскарадную кощееву худобу. Хорошие кости, изящные и длинные, мощные в округлых шарнирах натягивали с истончёнными мышцами загрубевшую кожу, утратившую упругость. Обведённый тенями чернее кожи, костяк был важнецкий, на царя лаженный. Но плоть, выморочная, остаточная, была так бита тяготами, голодом, бессоньем, ненужным трудовым подвигом, что взгляд замирал, как на памятнике.
Он был истощён и болен. Кто бы поверил, что он – Хорс, эволюционная удача Нибиру.
Или это исключение? Нет… распрямились и подступили другие, и тогда Билл убедился, что тот, шедший впереди – вот он был исключением.
Он молод… другие обветрены временем, будто над ними непосредственно Аншар поработал. И всё же… кем сила дарована роду Хорс, если бесчеловечные муки не могли погасить эти слабо тлеющие лучинки? Не мучителями был зажжён огонёк, не им погасить его.
Но как худо… Абу-Решит…
– Что с ними… Неужели… – Не договаривая, неуверенно бормотал Билл. – Что же здесь сделалось?
Шанни, молча, смотрела на идущих к ним. Многие в поле не прекратили
