пристраивал на затёртой человеческой ноге солдат, лезли в глаз с одной афиши.
Ездовое животное непонятной породы и масти спешной побежкой несло на спине прямого, как ствол, офицера, сразу разразившегося идиомой при виде обмоток.
В отряде мало обращали внимания на шествие гостей. Один, сопровождавший пушку, подбежал, обдав их резким запахом раскалённого масла. Ас прицельно повернулся, но подбежавший обратился к Мардуку и что-то еле слышно сказал, бесцеремонно показывая на Билла только взглядом, до того похожим на сдвоенный взгляд одной из установок, что даже приятно делалось – такова власть сравнения.
– Воспоминания. – Мардук поглядел поверх подбежавшего на Шанни.
Та не сразу поняла, что он с опозданием решил ответить на свой же вопрос, какие гости самые навязчивые.
Он отмахнул подбежавшего и с улыбкой крупного красного рта взглянул на Билла.
– Драконарии. – Оправдываясь, молвил он. – Что с них… дикие. Но надежные, это верно.
Хозяин вытащил из-под плаща старинный пистолет и отсалютовал драконариям, которые немедленно побросали все свои дела и ответили протяжным звуком, не разжимая ртов. Прямой офицер сорвал с плеча трубку и дунул. Высоко в воздухе пыхнуло и разлетелись сердечком искры.
– Селитра и пучок травы. – Опять пояснил хозяин, хотя его никто не просил.
– Честные правила. – Заключил он, прикладывая пистолет к губам и пытаясь уловить терпкий дымок из дула.
Теперь они узнали это лицо, хотя, как водится – на портрете, сказал себе Билл, он иссечён только ветром.
Убирая пистолет, великан глянул так, будто вместе с пистолетным дымом поймал и мысль Билла.
В прихожей, где зеркало сразу показало им, кто они такие – впрочем, не совсем явственно, сир Мардук разулыбался. Иных из членов экипажа Глобуса, отвыкших от столь щедрой траты полезной жилплощади, гляди-ка, охватит боязнь открытого пространства.
Арка с застеклённым треугольником сияла – значит, это западные покои. Билл заметил:
– Мальчики, на зеркало не дышать – запотеет.
Мардук оглушительно рассмеялся. (Но очень коротко.) Его вниманием завладел Энкиду. Только сейчас разглядев в полуобороте, когда сложение Энкиду оказывалось в наиболее выгодном ракурсе, самого сдержанного из своих гостей, Мардук сделал губами совсем как Билл – мол, однако.
– Тебе бы, парень, лохмы подлиннее и был бы вылитый лулу. – По-свойски шепнул он так, что рассердиться бы только глупец.
Он сделал широкий обнимающий жест и, обхватив их фигурально вот этак, повёл в комнату с арочной дверью.
Комната для великана, прозрачна и необыкновенно ясна – она совершенно не соответствовала облику и нраву хозяина. Или выказывала в нём сокрытое? Другая ли рука позаботилась о том, чтобы вдоль высокой стены двигалась галерея с одной полуоткрытой высокой
