оставалось всего три километра, на очередном крутом повороте автобус здорово занесло. Водитель не справился с управлением, и машина завалилась на бок. Дальше почти как у Толстого: «Всё смешалось, люди, кони…» Коней, слава богу, в салоне ПАЗика не было, а вот людей и пожитков, которые они с собой везли, имелось хоть отбавляй.
Полетели пакеты с луком и картошкой, ягоды посыпались по полу и, ударяясь о стекла, оставляли сотни разноцветных точек. Андрей Николаевич завалился на правые окна спиной, в лицо ему прилетела собственная сумка – больно ударила в челюсть трехлитровой банкой, находившейся внутри. Бабы громко заверещали, мужики кричали «ЭЭЭЭ! НОООО! СТООЙ! ЁП!», матерились, а сухой дедушка в короткополой шляпе и сером пиджаке, как-то даже жалобно что ли, завопил «Ой-ой-ооооой!»
Остановились. Точнее завалились. Несколько секунд тишина была, потом все потихоньку стали шевелиться. Выползали наружу через запасный выход, который какой-то мужик выдавил ногами. И вылезли женщины в белых блузках, да вот только блузки уже не белые были, а расписные. Тут и малина, и черника, и смородина, и клубника. Все цвета радуги.
– У вас, девки, будто бы камуфляж ягодный! – Посмеялся сухой старичок, присаживаясь на траву. Он ударился боком и придерживал больное место рукой.
Все пассажиры обернулись на деда, а потом на женщин и рассмеялись, позабыв, что ещё минуту назад они могли погибнуть или серьёзно пострадать.
Водителя, как виновника всей котовасии, отправили в ближайшее селение, звонить на вокзал. Пока ходил – протрезвел, извинялся. Что уж с ним потом за аварию было – неизвестно.
Автобус подъехал через час и всех развез по их районам, почти что по домам.
Андрея Николаевича дома уже заждались. Жена переживала. Сын волновался. Мобильных телефонов тогда ещё не было, и любая задержка мужа где-либо сразу погружала родственников в беспокойство.
Поздно вечером Андрей Николаевич добрался домой, рассказал, что в аварию попал.
– Налей-ка мне, мать, пятьдесят грамм, уставшим голосом попросил он, – а то я сегодня таких размалеванных женщин видел, скорее бы позабыть.
Февраль 2016 г.
Летела душа по бескрайнему небу
Старика привезли помирать в деревню.
Везите, говорит, меня, ребята, на Родину, там буду помирать. Скоро уже – чую.
Древний старик Василий Степанович, шутка ли сказать, девяносто два года оттоптал по земле. По молодости в город переехал, отучился, в сорок третьем на фронт ушел, вернулся целехонький, матери на радость – трое сыновей было, живой только один остался. Награды были, да только не показывал их никому ни разу и про войну не вспоминал, не любил этого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно
