что было?
– Дальше, Пашенька, он мне стал показывать точки на ногах выше. Язычком коснется, расскажет, что за точка, а потом легонько так поцелует. Так все выше и выше двигался. А я чувствую, мне так приятно становится. А потом попросил показать точки и выше, под платьем.
Оля мазнула по мне взглядом.
– Знаешь, Паш, а в этих точках что-то есть. Во всяком случае, поцелуи по точкам ощущаются острее. И у каждой точки свой вкус.
– А ты что?
– Я, Пашенька? – Оля заулыбалась. – Я изображала наивную дурочку. Мне интересно стало, как при таком сочетании желания и робости он будет такое препятствие как мое платье преодолевать. Решила поизображать из себя невинную молоденькую жену, в первый раз столкнувшуюся с соблазнением. Решила не противиться действиями, но противиться словами. Интересно было, как далеко он сможет зайти. Что в нем возьмет верх – робость или страсть. Хотела поиграть. При этом чувствую, у меня самой желания острыми коготками изнутри уже даже в промежности царапаются.
Оля посмотрела на меня, протянула бокал, поблагодарила кивком головы, отхлебнула и откинулась на подушку, невольно прогнувшись всем телом.
– Я лепечу: «Что вы делаете? Я же замужем! Перестаньте, пожалуйста! Мне же нельзя! Валерочка, разве так можно?!» – но руками и телом не сопротивляюсь. Не сопротивляюсь я еще и потому, тебе честно скажу, что уже не могу. Коленки дрожат, и внутренняя поверхность бедер сладко так ноет.
Оля лишь сейчас заметила, что рукой, которую она прогнала у себя с ноги, я глажу ее животик, взяла мою руку и осторожно переложила ее на мое бедро.
– Похоже, он это тоже почувствовал. И стал мне целовать ноги по-настоящему. Пашка, как он мне ноги целовал! Я же не девочка, мне уже ноги целовали, но это было нечто. Я же чувствую, когда мне ноги целуют просто как этап, чтобы потом забраться сам знаешь чем, куда и зачем. Он же целовал мои ноги, потому что это ему нравилось. А ты же знаешь, мне нравится, когда ко мне с любовью. Поэтому когда он начал целовать мне под коленками, потом еще внутри бедер, да еще поглаживая язычком – я сдалась. Сама коленки раздвинула пошире и раскинула их, чтобы ему удобнее целовать было, и даже приподнялась, когда он мое платье начал потихонечку, украдкой вверх подтаскивать. Вот тут я поняла, что все серьезно, все случится – и не поверишь: от этого понимания мне стало не стыдно, а бросило в жар.
Оля, прогнав мою руку, теперь сама уже гладила себя по животу.
– А потом он меня приятно удивил. Он не стал сразу стремиться туда, куда, сняв платье с женщины, правильно понимая это как капитуляцию, сразу же устремились бы многие. Он меня просто зацеловал. Он целовал меня везде. Он поворачивал меня как любимого ребенка. Он зарывался мне подмышки. Он зарывался лицом и губами во все мои складочки. Он гладил меня везде, и там, где только что гладил – сразу же целовал. Он исцеловал мне живот, спину, попку, ноги, руки, шею, да всю меня. Везде я ощущала его поцелуи. В складочках между ногами и телом, на ягодицах, где они касаются друг дружку. У меня ступни на ногах до сих пор его поцелуи
