и качать колыбель. Смех постепенно смолкает, теперь слышна только колыбельная. Дети в соседних комнатах вновь погружаются в сон. Затем пение кормилицы заглушает громкий храп судьи.
Не спит только госпожа де Меркувиль, возглавляющая братство Святого Семейства. Она вспоминает все события минувшего дня. Он прошел успешно, несмотря на глупые выходки Сабины де Кастель-Морг… Может быть, стоит исключить ее из братства?
Но госпожа де Меркувиль тут же переключается на другое. Давешний наряд был ей очень к лицу. А госпожа де Пейрак кажется такой жизнерадостной, деятельной, смелой. Они сразу же подружились. Может быть, стоит принять ее в братство?
Госпожа де Меркувиль чувствует себя счастливой. Ей так же весело, как и Эрмелине, она перебирает в уме предстоящие дела. Теперь, когда господин интендант Карлон вернулся в город, можно будет осуществить множество планов. Она покажет ему ткацкий станок, модель которого ей привезли из Франции еще летом. Карлон закажет плотникам еще несколько таких же, их раздадут по домам, и женщины смогут приняться за работу. Теперь в долгие зимние месяцы они смогут заняться полезным делом, вместо того чтобы сплетничать, играть в кости, а нередко и пить. Из пеньки и льна, которые теперь стали выращивать в колонии, они смогут изготавливать добротные местные ткани.
Госпоже де Меркувиль уже слышится веселый стук ткацких станков, раздающийся в общих комнатах крестьянских домов или на чердаках жилищ мещан.
И она с улыбкой на устах засыпает.
Если мы сейчас пойдем вслед за господином де Сент-Эдмом и спустимся по вырубленной в скале дороге, которую называют Горный Склон, то очутимся в Нижнем городе с его высокими домами под островерхими крышами с тесными рядами громадных труб.
Три длинные улочки, идущие к реке, отделяют покосившиеся домишки улицы Су-ле-Фор, прилепившиеся к самому утесу, от красивых особняков, стоящих на берегу и принадлежащих знати и коммерсантам, таким как Ле Башуа, Базиль, Гобер де Ла Меллуаз. Когда во время больших приливов река разливается, вода плещется прямо у порога домов.
В этом муравейнике, словно по волшебству, возникают все новые и новые дворы, склады, лавки, сараи.
Каменные стены, палисады и массивные деревянные двери ограждают от воров богатства, что хранятся в домах той части Квебека, которая прилегает к гавани: пушнину, вина, зерно, дерево, ткани.
Здесь темно. С наступлением ночи деятельные обитатели Нижнего города запираются в своих домах, и поди знай – кто спит, кто играет в карты, кто пьет, а кто развратничает.
Сойдя с белой дороги, которая привела его с продуваемых ветром высот Верхнего города в этот темный зловонный лабиринт, граф де Сент-Эдм из освещенной части Квебека попадает во тьму улицы Су-ле-Фор, словно спустившись в ад.
Из темноты тянется рука в красной перчатке и ложится ему на плечо.
– Я пойду с вами, – говорит Мартен д’Аржантейль, содержатель королевского зала для игры в мяч. – Мне очень хочется поприсутствовать на канадской черной мессе.
В
